На улице сразу вдохнула глубоко свежий ночной воздух. Главное, снова не начать паниковать. Антон одной рукой меня держит, другой что-то печатает в телефоне.

— Такси будет через семь минут, — произносит он, поднимая на меня, наконец, взгляд. — Напиши, как доедешь, хорошо? А то буду волноваться.

— В смысле? — не понимаю я. — Погоди, а ты со мной не поедешь?

Антон сочувственно мотает головой.

— Прости, малышка, я бы с радостью, правда. Но только какой с меня толк там? Я вообще ни разу не сантехник, там уже спецы, наверняка, работают. И потом, — Каменев машет в сторону клуба, — у меня гости, я не могу. Как все закончится, я к тебе приеду, обязательно. Иди-ка сюда.

Антон ласково целует меня, и я пропадаю. Отвечаю ему, обвиваю руками его шею, мечтая, чтобы этот момент длился вечно. Не хочу никуда ехать без него!

— Погоди, — отпускает меня как-то резковато, я даже покачнулась. — У меня звонок.

— Алло, да… да, мам! Спасибо… ага, знаю, что у тебя еще день, ага…, — кивает в трубку и улыбается. — Ага, я тоже, тоже тебя люблю.

Он продолжает слушать, что ему говорит мать, и кивает мне, показывая свободной рукой, чтобы я ему обязательно позвонила. А потом отворачивается и идет в сторону клуба.

4. Глава 3

Иван

Иван лениво смотрел на красный светофор, когда в машине раздался телефонный вызов. Сатановский усмехнулся, глядя на приборную панель, и через секунду нажал на кнопку на кожаном руле.

— Привет, булыжник! Не спится?

Так нежно Сатановский называл своего приятеля по Универсуму Фобоса, с которым они играли в одной команде и даже дошли до финала. И выиграли, правда, без Ивана, который подрался в ночь перед решающим соревнованием и утро провел в отделении полиции*.

— Привет, Шайтан, — в машине раздался деловитый баритон Фобоса. — Ты, как я понял, тоже не спишь, так что извиняться за поздний звонок не стану.

— В кабак еду. Знаешь клуб на Цветном “Эдельвейс”? Хочешь — приезжай.

— Нет, у нас с Диной другие планы, — и тут же поспешно добавил. — И без комментариев, ладно? Я по делу.

— Да понятно, что не от большой любви ко мне, — снова ухмыльнулся Сатановский. — Чего надо?

— Есть один бизнес-проект, думаю в него вложиться. Но смущают финансовые расчеты. Хочу независимое мнение. Глянешь?

— А чего финдеп папы не попросишь? Чего мутишь, Альметов?

— Вань, просто посмотри проект, — Фобос уже начал заводиться. Он, как и сам Сатановский, не обладал терпеливым и покладистым характером. — Конфиденциально.

— Мог не говорить. Гляну, присылай! Дине привет. Если что, пусть пишет, расскажу ей все про альма-матер.

— Она сама разберется, Шайтан, не маленькая. МГУ — не Хогвартс. Но спасибо!

Сатановский нажал на отбой, не попрощавшись. Для них с Айратом Альметовым это было в порядке вещей. Как и то, что Фобос всерьез не мог ревновать Дину к Шайтану. Вовсе нет. Скорее, оберегал свою хрупкую впечатлительную девочку от такого простого и непритязательного в общении парня, как Сатановский.

Ивану девушка нравилась, но, скорее, чисто эстетически: не признать утонченную красоту Дины Князевой мог только либо слепой, либо закомплексованный псих. Сатановский себя не считал ни тем, ни другим. Но чужие женщины, а особенно женщины его друзей и приятелей, были для него табу. В жизни Шайтана было мало правил, но те, которые были, он неукоснительно соблюдал. Это было одно из них.

Другое правило звучало так: бабло не любит суеты. Чтобы вывести этот постулат, Сатановскому потребовалось два года многомиллионных убытков.

Началось все с банальной рулетки. Когда ее не оказалось под рукой, на помощь пришла фондовая биржа. Сатановскому было скучно, и первые несколько миллионов он спустил легко и непринужденно. Не последние деньги, но восемнадцатилетнего пацана, никогда не считавшего себя идиотом, такой проигрыш разозлил и раззадорил. И Шайтан начал играть на бирже. И снова проигрывал. Потом все же снизошел до того, чтобы открыть пару книг по инвестированию, потом за неделю проглотил двухмесячные курсы. Довольно быстро понял свои ошибки и… продолжил играть. Но уже делал это с умом: вкладывал не крупные суммы раз в три-четыре месяца, а покупал каждую неделю, чтобы нивелировать перепады рынка. Перестал суетиться и сбрасывать бумаги при первом же серьезном обвале рынка. В какой-то степени он даже научился контролировать свои эмоции, правда касалось это только игры на бирже.