– Позвольте уйти, милорд?

– Ступай. Своим сама скажи. Вот что, ты зачем замуж выходишь? Отказаться не можешь? – вдруг спросил он.

Что тут и не пахнет ни любовью, ни чем-то другим хорошим, было заметно.

Мариса только грустно улыбнулась, и, подбирая юбку, пошла по дороге, слегка прихрамывая. А Ивин в который раз с сожалением подумал – какая была бы красотка, если бы не это вот. И замуж по-другому бы выходила. Хоть и сирота! А за деньги большую часть её шрамов можно бы убрать бесследно, лекарское колдовство на многое способно. Часто нельзя убрать бесследно всё – такая особенность у лекарских заклятий. Но на тот мизер, что останется, никто и внимания не обратит!

Это если иметь приличную сумму золотом. И ехать в Гарратен или ещё куда-то – здесь, в Фивервауте, таких колдунов-лекарей просто нет.

Из-за ближнего дома выскочила молодая женщина с кувшином в руках – в таких принято держать масло. Вроде бы женщина направлялась в лавку, но, увидев Марису, подбежала к ней и взяла за руку, в сторону лавки едва взглянула – хотя напротив уже появились любопытные. Вот и хорошо, Мариса не одна. Ивин отвернулся, больше не стал смотреть в её сторону – что ему за дело?

Девушка тронула его душу – тогда на реке, да и сегодня тоже. Глупая. Пожалела женишка, а ему, дураку, посидеть в застенке сплошная польза. Может, хоть оценит её доброту. А, может, затаит – он ведь золотые потерял, с него спросят долг по пари. Ну сам виноват.

К старосте Ивин заезжать не стал, велеть справляться про мышей – на самом деле Марисе это только боком выйдет. И на мельницу не пошёл, чтобы с мельником поговорить – пусть она сама рассказывает, что захочет. Можно было возвращаться в замок, но теперь он решил не спускать с девушки глаз. И когда она выйдет замуж – тоже, первое время. И вообще…

Что граф от неё не откажется, он был уверен. Кто считает, что граф ценит красавиц, мягко говоря, не прав. Не в этом случае. Ивин уже почувствовал в девушке некий внутренний огонь, это помимо характера и ума – хотя сегодня в последнем можно было и усомниться. Но девушка Ивину понравилась. Несмотря ни на что.

Очень понравилась. Потому он и кинулся сломя голову в деревню, едва услышав от управляющего про пари на невесту, едва понял, о ком речь! А так-то опекать и спасать невест – совсем не его работа. Он этого и раньше не делал, и впредь не собирался.

Мариса вкратце рассказала о случившемся Лайне. Больше никому не пришлось, потому что почти сразу пришёл домой дядюшка Фуртаф, сам от кого-то прознавший о злосчастном пари – не все гости лавочника, протрезвев, желали поддержать Реддита и сохранить секрет. Мельник, обычно человек спокойный, был в ярости. Он рыкнул на жену – и о чём только думала? Запретил Марисе выходить из дома одной и делать любую работу – хватит с неё, не хватало ещё, чтобы соседи попрекали, вот-де заставляют сироту работать перед своей свадьбой! А уж отправлять девушку одну к жениху в дом – да что у жёнушки вместо головы, капустный кочан? Лучше бы пересмотрела приданое, и чтобы у обеих невест всего было вдоволь. Дурная репутация долго живёт, потом от стыда не отмоешься.

Мариса сквозь тонкую стенку слышала, как мельничиха робко объясняет мужу: да девка и сама за Реддита не хочет, да ничего он с ней сделать и не мог – на ней защита, муженёк сам знает, пальцем тронь – три раза пожалеешь. Вот и пусть откажется лавочник от свадьбы, Марисе и дома неплохо. Пусть живёт как жила, а им работницу нанимать не придётся.

– Присмотрела, значит, работницу? Ишь, – мельник сердито фыркнул. – Мозгов как у курицы! Я Реддиту семьдесят серебряков задолжал, когда новое мельничное колесо справил – это первое. Помиримся и поладим. А второе – Мариса девочка нравная. Надоест ей жить у тебя в работницах, будет злиться – тебе и придется в день по три раза жалеть, да и нам всем с тобой заодно. Она с такой защитой заставит Реддита по одной половице ходить. Вот и пусть заставляет, вот и умница.