Интересно, как его бабушка смотрит на то, что её внучек приглашает стриптизёрш? Славянок. 

В голове тут же возникает мысль написать записку Ратмиру. Только как?

Девочки сначала рассматривали меня – новенькую, там, где стояли. А затем стали подходить поближе, улыбаясь, как дружелюбные пираньи, засыпая вопросами. 

Давно ли я знаю Ямадаева? Что танцую? Где ещё работала?

– Хозяин этого дворца сказал, чтобы я тебе помогла с выбором наряда, – пробиваясь сквозь толпу девчонок, обращается ко мне симпатичная брюнетка возраста Якуба. – Как тебя зовут? 

–  Китекет, – отвечаю на автомате, а сама думаю, как уговорить её передать записку моей семье. Уши от волнения горят, как шапка на воре. 

– Понятно, ты новая любимая игрушка Якуба, – осматривает меня с головы до ног. Очень внимательно. Ухмыляется. Взгляд у неё недобрый, холодный.

– Новая? – уточняю. – И сколько у него их? 

– Садись, – указывает на стул, я усаживаюсь, и она принимается наносить косметику на моё лицо. Зеркало за моей спиной, поэтому мне даже не видно, что она делает. – А ты думала, что единственная? 

Единственная невольница – по крайней мере, надеюсь на это. Любопытство оказывается сильнее гордости, развязывая мне язык.

– И какие они, его бывшие? 

– О, крошка, он любит опытных девочек, – мечтательно улыбается. 

Догадываюсь, что между ними что-то было. Иначе отчего её взгляд подёрнулся дымкой. Только, вероятно, давно. Но считает ли она меня своей конкуренткой, согласится ли помочь мне? 

Страшно, но я понимаю, что после выхода к гостям второго шанса может и не быть. 

– Можно тебя кое о чем попросить? 

Девушка приподнимает вопросительно бровь, продолжая колдовать надо мной. 

– Якуб не разрешает мне общаться с другими мужчинами, а мне нужно передать весточку моему брату, – строю из себя наивную дурочку и хлопаю ресницами. 

Наслышана я о собственнических порывах кавказских мужчин.

– У нас забрали сотовые телефоны, здесь нельзя вести съёмку, – сообщает девушка, и я испытываю острейшее разочарование, которое с трудом удаётся скрыть. 

– Понятно. А если я напишу тебе записку, отправишь эсэмэску? 

– Ну, можно попробовать, – нехотя соглашается.

Я нахожу на столике ручку и листочек, судорожно размышляя, что на нём нацарапать. 

В дверь начинают стучать, торопя на выход, а девушка раздражённо следит за моими движениями. На листочке с номером Сабурова пишу всего три слова: «Найди меня. Пирожок». 

Звучит пошло, но назваться собственным именем я опасаюсь. А так он точно догадается, о ком речь. Передаю сложенную записку девушке, и она запихивает её в свою косметичку, а мне остаётся только молиться, чтобы сообщение дошло до адресата. 

– Якуб сказал, что ты должна быть неузнаваема, – произносит девушка, а я ожидаю, что мне выдадут маску или что-то вроде того. 

Но вместо этого она прячет мои волосы под сетку, и я догадываюсь, что на мне будет парик. Чёрное каре с чёлкой. Прямо Ума Турман в «Криминальном чтиве». Когда оборачиваюсь к зеркалу, на меня смотрит ярко накрашенная незнакомка. Пухлые алые губы, глаза с огромными стрелками. Я не то что на Серафиму не похожа. Я на себя не похожа.  

Закончив с макияжем, девушка подходит к стеллажу с пёстрой одеждой. Перебирает яркие шмотки, останавливаясь на блестящем алом платье. 

– Тут мало кому оно впору, а тебе будет в самый раз, – передаёт мне переливающееся на свету короткое платье, чулки в сеточку и нижнее белье под платье. Трусики – только название. Три лямки, одна из которых должна утонуть между ягодиц. – Тут сбоку заклёпки, его можно сорвать одним движением.