–И кем же был твой дед? – обвожу рукой пространство, давая понять, что подобное жильё доставалось не всем.

– Очень долго – полковник и недолго – генерал-майор, – прячет улыбку Андрей. – Я не помню его. Он умер, когда мне исполнилось года два-три. Зато бабушку помню хорошо. Она любила командовать, гордо носила двойную фамилию – Елагина-Любимова и всю жизнь проработала в роддоме – принимала роды.

У меня двойственное чувство. Кто я в этом доме? Смогу ли прижиться? Может, всё происходит слишком быстро, и поэтому я колеблюсь. Но ведь я знала, что мне придётся попасть в какое-то новое место.

Наверное, я не ожидала, что оно окажется слишком хорошим для меня. Я бы, наверное, предпочла что-то попроще.

– Что-то не так, Ива? – Андрей всегда чутко следит за моим настроением.

– Всё так, – улыбаюсь немного с грустью. – Дай мне привыкнуть.

Он кивает.

– Обживайся. А мне нужно уехать. Вечером соберёмся все вместе: ты, я и дети.

Да. И дети. Катя, надеюсь, будет мне рада. А Илья?..

14. 14. Никита Репин

Ник был уверен: Ива вернётся. Может, не сразу, может, пройдёт несколько дней, а, может, недель. Не от большой любви, конечно, но причины обязательно найдутся. А если не найдутся, появятся обстоятельства, которые подтолкнут её сделать нужный шаг.

Он бы хотел, чтобы всё произошло по-другому, однако знал: у него нет шансов. Любимову Ник проиграл по всем статьям. Это злило, огорчало, расстраивало. Он же живой человек, не робот. И совсем не отпетый Казанова, как многие о нём думают.

Смешно признаться, но в его жизни было не так уж и много женщин. Не потому, что Ник им не нравился. Просто многие женщины не нравились Нику. Не дотягивали до идеала, который вырос на камнях его души. Репин был переборчив.

Он вернулся в город. Пока ему нечего делать в деревне. Отец подождёт, куда он денется. Ник был уверен: ему удастся его уломать. В крайнем случае – подключит мать.

На самом деле, он не испытывал волнения. Нику было безразлично, что ждёт его впереди. Он тревожился за Иву. На остальное – плевать.

Ник свернул сюда неосознанно. Наверное, хотелось побыть наедине со своими мыслями. А может, вообще без мыслей побродить по дорогому для сердца месту. Там, где он чувствовал себя счастливым.

Столько лет прошло. С того тягостного расставания он приехал сюда впервые.

Набережная. Река закована в бетон, огорожена парапетом. Здесь редко бывает безлюдно. Деревья, лавочки, геометрические клумбы. Можно смотреть на воду и мечтать. А можно смотреть в небо и считать ворон.

Они нередко так делали: садились на лавочку, задирали головы и наблюдали, как белые облака меняют форму. Как в вышине летают птицы – голуби, ласточки, воробьи. Ник тогда был молод, счастлив и влюблён.

Здесь воздух не такой сухой. Пахнет рекой, а не выхлопными газами.. Хочется забыть обо всём, не помнить, чей ты сын и кому и чем обязан. Хотя он понимает: не так-то много от него и требовали. Не слишком его и обременяли. Но полной свободы Ник не чувствовал никогда.

Он так и не понял, что привлекло его. Может, воспоминания всколыхнули прошлое. Может, голос, который, ему казалось, он сумел забыть. А может, детский смех, что разливался в воздухе весёлым отрывистым стаккато.

Ник обернулся. А затем ему захотелось спрятаться в тень, потому что вдруг показалось, что прошлое прыгнуло на него, как клоун из тайной коробки и ударило солнечным лучом в затылок.

Это солнечный удар – не иначе. Виски заломило от боли. В глазах поплыл туман. Ник встряхнул головой, но это не помогло.

– Ника, догоняй! – кричал весело всё тот же голос, а потом он увидел её. Рада Бодрова. Всё такая же. Стремительная, резкая, тонкая. Гибкая фигура, сильные длинные ноги. Маленькая крепкая грудь. Белокурые волосы стянуты в высокий хвост. Та, которую он помнил, носила удлиненное каре.