– Она моя, Люк.

– Хочешь сказать, что не собираешься с нами делиться?

– Ты правильно понял. Именно это я хотел сказать. Я рисковал, отправившись добывать ее из тюрьмы, поэтому и имею на нее право.

– Отлично! – рыкнул в ответ Люк. – Она твоя – со всеми вытекающими последствиями. Не жди помощи, когда понадобится эту глупую сучку вразумлять.

– Я и не жду. – Хантер медленно убрал револьвер и принялся за свой кофе.

После этого мужчины почти перестали обращать на Лину внимание. Она воспользовалась относительным покоем и внимательно рассмотрела человека, державшего в своих руках ее жизнь. Лицо худощавое, сам сухопарый, даже слишком. Нос с горбинкой казался для бандита слишком аристократичным. Черные, выгнутые дугой брови постоянно хмурились, и на этом суровом лице с упрямо выпяченным подбородком и сжатыми в нитку губами поражали неожиданно длинные, почти девичьи ресницы.

Лине хотелось понять, откуда в нем эта физически ощутимая ею злость и горечь. Злился он явно не из-за нее, в этом она почему-то не сомневалась. Конечно, она для него обуза. Но, похоже, корни его горечи гораздо глубже. Однако ломать себе голову из-за этого она не собиралась. Жизнь уже успела ее научить, как непросто понять чужие чувства.

Тут в ее размышления резко вмешался Хантер. Взяв у нее опустевшую кружку, он спросил:

– Как тебя зовут?

– Лина. Лина Саммерз.

– А меня Хантер. А это вот Люк, Том, Чарли и Джед. Кивнули только Чарли и Джед. Том и Люк просто глазели на нее. От их холодных взглядов ее пробрал озноб, и она опасливо придвинулась поближе к Хантеру. – А что ты делала на улице посреди ночи? Разве ты не в курсе, что это верный способ нажить неприятности?

Хотя это его и не касалось, она ответила:

– Мать выгнала меня из дома. Правда, выяснилось, что она мне не мать. Заявила, что вообще мне не родня. Просто мачеха. Выпалила все это и вышвырнула на улицу.

– Мать вышвырнула свою дочь на улицу посреди ночи?!

– Я только что объяснила, что она мне не мать. Хотя я всегда считала ее мамой…

– А с чего вдруг ей припекло тебя выгнать? Раньше она ведь была тебе вместо матери, с чего ей вдруг надоело?

– Оказывается, мой отец платил ей, чтобы она изображала мою маму. Так она утверждала. А за последние три месяца он задолжал.

– Поэтому она и выгнала тебя?

– Нет. Просто… она водила к себе мужчин… и ее последним дружком был Кловис. А он втихаря вылез из ее постели и хотел забраться в мою. Она взбесилась и поверила этому гаду, когда он все свалил на меня. Я его, дескать, соблазняла, проходу не давала.

Лину передернуло от мерзких воспоминаний.

– Это же смешно! Стоит только посмотреть на этого урода, чтобы понять, насколько это нелепо. Кловис страшен как смертный грех, да и к тому же старикан.

– Но она все равно вообразила, что ты отбиваешь у нее дружка? Можно сказать, прямо у нее под носом, – произнес Чарли.

Тут до Лины дошло, что ее рассказ слушает не только Хантер, но и все остальные. И хотя на лицах у Люка и Тома застыла скука, Чарли и Джед казались заинтересованными. Она почувствовала, как покраснела под их взглядами, но было уже поздно, и пришлось закончить свою историю.

– Да она ничего не хотела слушать! А может быть, сообразила, что это отличная возможность просто избавиться от меня и зажить в свое удовольствие. Кловиса ведь она выгонять не собиралась.

– И все равно непонятно, как ты очутилась возле банка.

– Ну, я прикинула и решила, что она не имеет права выгонять меня совсем без вещей. Она же сама сказала, что отец ей платил, значит, моя одежда куплена на его деньги. Вот я и отправилась к шерифу, чтобы он помог мне вытребовать у нее мои вещички. А шериф стоял у банка и глазел внутрь через окно, а еще постоянно оглядывался. В общем, вел себя очень странно.