Самые противоречивые взгляды были характерны для буржуазных, консервативных интеллектуалов вроде Томаса Манна, которые не одобряли демократического развития, но при этом и ужасались вульгарности нацистов. В 1922 году, после жестокого убийства немецкого министра иностранных дел Вальтера Ратенау, Манн счел необходимым пересмотреть свою позицию, что и сделал в произнесенной в Берлине речи «О немецкой республике», которая получила широкое освещение в прессе. В своем выступлении он открыто отверг имперские амбиции вильгельмовской Германии и вместо этого выступил в поддержку Веймарской республики. Манн заявил, что он пришел к выводу, что демократия на самом деле «более свойственна немцам», чем он думал ранее. Его перемена взглядов была обоснована чувством вины за то, что он в некотором роде принял участие в пропаганде политического насилия. Но вполне вероятно, что он также боялся «демона», которого породили насилие, война и военное поражение и который теперь делал первые, нетвердые шаги в качестве радикальной, фашистской партии в Мюнхене.

Старая, иерархически организованная Германия с ее милитаристскими, империалистическими и националистическими идеалами переродилась в новое политическое движение, радикализированное войной и подпитываемое легендой об ударе ножом в спину. В свою очередь, фрайкоры нашли новый выход своей тяге к насилию, отныне работая от имени растущей национал-социалистической партии.

Движению суждено было добиться первых побед на той самой сцене, где родилась Веймарская республика. Национал-социалистическая партия была заново сформирована в 1925 году, после того как несколько лет пребывала под запретом за неудачную попытку «Пивного путча». Всего через четыре года Национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП) впервые добилась серьезного успеха на выборах, когда она вошла в коалицию, которая встала во главе Тюрингии. Возглавляемые министром внутренних дел и образования Вильгельмом Фриком нацисты яростно атаковали веймарскую культурную жизнь, предложив бескомпромиссную, институционально расистскую культурную программу, разработанную Альфредом Розенбергом и его приспешниками. Возглавляемый им Союз борьбы за немецкую культуру был основан в 1928 году и стремился объединить многочисленные радикально правые культурные организации страны, чтобы очистить немецкую культуру от еврейского и других «чуждых» влияний. Всего за несколько лет Веймар превратился из свободной зоны модернистских экспериментов в культовый город нацизма. Тюрингия стала тестовым полигоном для апробации радикальной расовой политики, которая вскоре будет развернута на всей территории Германии.

В Тюрингии был запрещен к показу фильм «На Западном фронте без перемен», а из музея в Веймарском замке были убраны работы Василия Кандинского, Франца Марка и Пауля Клее. В черный список попали композиторы вроде Стравинского, а также «черная» музыка, включая джаз.

Если раньше эта земля привлекала прогрессивных людей искусства, то теперь в Тюрингию стекалась более темная интеллигенция. Вильгельм Фрик назначил евгениста Ганса Гюнтера профессором расовой биологии Йенского университета. В то время Гюнтер, которого прозвали Расовым Гюнтером или Расовым Папой, считался ведущим мировым экспертом по исследованию рас. Теории Гюнтера во многом сформировали основу нацистской расовой политики. Еще один расовый теоретик, архитектор и культурный критик Пауль Шульце-Наумбург, был назначен директором Веймарского колледжа искусств, который пришел на смену школы Баухаус Гропиуса. Шульце-Наумбург, который среди прочего написал книгу «Искусство и раса», считал, что истинное искусство могут творить лишь расово чистые художники. Правая рука Фрика – закоренелый нацист и литературный эксперт Ганс Северус Циглер был привлечен к работе в качестве политического эксперта по культуре, искусству и театру. Через несколько лет он стал президентом Ассоциации Шиллера и художественным руководителем веймарского Национального театра.