Попляшет у меня, супесь сволочная. Больше всего на свете в эту секунду хочу увидеть его рожу.

Толкаю плечом входную дверь, иду прямиком к желтому дивану в гостиной, осторожно усаживаю Варвару Степановну. Невольно морщусь, пока девушка слегка сгибает руку, усердно дует на локоть.

— Ты действительно считала, что сможешь убежать от меня? — ворчу, топаю к деревянной светлой полке.

Варвара молчит. Ненавижу игнор, сдвигаю брови к переносице, недовольно оборачиваюсь. Девушка будто в каталепсию впала — недвижимой куклой сидит, смотрит перед собой стеклянным взглядом.

Финти не финти, Кобра, а решения своего все равно не поменяю.

Достаю аптечку, возвращаюсь к Филатовой, сажусь рядом с ней на пол.

— Снимите колготки, Варвара Степановна, нужно обработать ссадины.

Она никак не реагирует. Ладно. Аккуратно захватываю пальцами тонкую ткань, раздираю остатки колгот, беру ее ножку, ставлю себе на колено.

Мертвечина какая-то, даже не по себе становится, однако достаю бинт, сворачиваю из него квадратик, щедро поливаю перекисью.

— Больно? — смотрю на девушку снизу вверх, прикладываю бинт к ее ране.

— Разве это боль? — оттаивает Кобра и слегка улыбается.

— Ну… вы, бабы, нежные, обычно визжите при виде крови, — поддерживаю диалог как могу, лью еще перекись.

— Смешно, — говорит так, будто ни разу не смешно. — А тебя когда-нибудь купали в молочной ванне с лавандовой пеной?

— Эм… нет, но предложение заманчивое, — приветливо отвечаю — надо наладить приятельский контакт с неприступной пресмыкающейся.

Мысленно представляю обнаженную Варю в образе Клеопатры с золотистыми тенями на глазах и в короне. Как она загребает ладошками медово-белую воду, поливает свою крохотную грудь. А рядом машут опахалами два евнуха с орлиными мордами.

Резко перевожу взгляд на девушку, хмурюсь, когда вновь слышу ее спокойный ровный голос:

— До половины наполненную молоком, — сглатывает, — и ты лежишь тихо, ведь шевелиться нельзя. Только смотришь на кран, из которого медленной струей течет горячая вода. Становится все жарче и жарче, и тело больше не терпит высокой температуры. Очень больно кожу, по голове течет пот и щиплет глаза. Кричать запрещено и вылезать тоже, а рядом стоит Он… — крепко сжимает кулаки. — Мразь наблюдает за страданием, ему нравится получать такое удовольствие.

— Давай локоток обработаю тебе, Степановна, — глухо бурчу себе под нос, а в душе ураган. Филатов оказался еще более мерзок, чем я полагал. Урод. Меняю бинт, почти невесомо касаюсь руки Вари. — Ну вот, сейчас замотаем сверху, завтра как новенькая проснешься.

Возможно, ответ был черствым, но здесь не кабинет помощи жертвам насилия. Да и возлюбленная Филатова явно не похожа на убитую горем женщину, так… странненькая немного, ага.

— Спасибо.

— Учти, у меня все под контролем, давай без шуточек!

Туплю в пол, спешно собираю мини-лазарет обратно в коробку.

Варя поднимается с дивана, хромает в сторону кухни, просит попить. Она вроде как пленница, но и я не Филатов — предлагаю кофе, чай. Варвара Степановна ограничивается стаканом воды.

Спальня для Кобры наверху, поэтому вновь беру девушку на руки, шагаю по лестничным ступеням.

— Одежки в шкафу возьмешь, там халат, футболка, — опускаю барыню на кровать, привычно взлохмачиваю себе волосы. — Наряды новые, если что, с этикетками.

— Ты все заранее спланировал, — надменно вскидывает подборок, слегка прищуривается.

— Зришь в корень, — скрещиваю руки на груди, стараюсь сделать такой же строгий взгляд, — буду в соседней комнате.

Разворачиваюсь, не желая и минуты больше находиться с Коброй.