− Миша – мой муж. – Припечатываю с яростью.

Топаю ногой. Сильно. Со страстью.

Так, что мои волосы взлетают вверх. Рассыпаются светлым водопадом по плечам. Образуют волшебный ореол.

− Мы уже зарегистрировали наши отношения! Днём! Ещё до праздника! И документы имеются!

− Ты лжёшь! – Выдыхает сквозь стиснутые зубы.

Впечатывается с яростью. Пытается прогнуть взглядом.

− Колесников пригласил господина на свадьбу. А регистрации ещё не было. – Играет челюстью.

Я же расправляю плечи. Стараюсь показать, что мне ни капельки ни страшно.

И головой качаю.

Понимаю, что вот он, мой шанс. Шейх Камал просто просчитался. Он не знал, что перед церемонией мы с Мишей заедем в ЗАГС. Скрепим наши сердца официально.

− Арка и клятвы под ней – не более, чем картинка. Для фотографа. Для толпы. – Разжёвываю амбалу произошедшее.

Приподнимаю кончики губ в намёке на улыбку. Откровенно хмыкаю.

− Я уже – замужняя женщина. Отдана другому мужчине. Так что, - упираю руки в бока, чувствуя себя хозяйкой положения. – Отпустите меня немедленно. И я постараюсь, чтобы вас просто выдворили из страны.

− Нет. – Следует короткий ответ.

А потом он с раздражением отходит. Распахивает створку, выкрикивая имя служанки.

Вытаскивает из складок туники смартфон. Такой же чёрный, как и его смоляные глаза.

Пинает приходящего в себя Кадира.

Уходит быстрым шагом.

− Хаким зол. Очень плохо. – Абла качает головой, проскальзывая в комнату тенью.

Наблюдает, как прислужник всё же очухивается. Встаёт на ноги, держась за стену.

Медленно выходит из комнаты, оставляя нас наедине.

− Иншалла! – Поднимает ладони к потолку.

Качает головой, на секунду зажмуриваясь. Обращается к своему Богу, моля о чём-то.

Расставляет на колченогой табуретке приборы. Ставит тарелку с какой-то ароматно пахнущей похлёбкой.

И я впервые ощущаю, что проголодалась.

С утра ничего не ела. Волновалась.

А потом эти варвары. Решили, что могут похищать людей безнаказанно.

В чужой стране! Немыслимо!

− Ешь. – У меня в руках оказывается горячая тарелка. – Абла готовить. Сама.

− Я не голодна. – Стараюсь храбрится.

А ещё меня немного мутит от нанесённой травмы. И затылок ноет.

− Это мансуф, - Абла садится рядом, поглаживая меня по руке.

Ласково и как-то по-матерински. Так, что у меня дыхание перехватывает.

− Баранина с булгуром и зеленью. Полезно. Попробуй. – Заглядывает в глаза.

Улыбается тепло. Ласково.

И мне больше не хочется бодаться. Поэтому с радостью накидываюсь на еду.

Вскидываю брови от удивления, когда ароматный запах трав раскрывается на языке. И мычу, потому что ранее не пробовала ничего вкуснее.

− Абла, это очень вкусно! – Говорю абсолютно искренне.

Стучу ложкой о тарелку. И едва не давлюсь, когда дверь в комнату распахивается. Являет нам Хакима с перекошенным от гнева лицом.

− Ансараф! – Выкрикивает так страшно, что Абла моментально подскакивает с насиженного места.

Выхватывает из моих рук столовые приборы. Старается не встречаться взглядом с мужчиной. И к двери хромает.

Припадает на правую ногу.

− Пиши! – Перед моим лицом появляется листок бумаги. – Живо!

− Что? – Таращусь на амбала как на безумного.

Ёжусь. Стараюсь отползти в сторону.

Но он ловко перехватывает меня за запястье. Рывком подтаскивает к себе.

Заставляет ойкнуть от боли.

− Пиши предсмертную записку! Я продиктую!

− Что? – Отшатываюсь.

Пульс взрывается фонтаном где-то в горле. В груди стучит. И, кажется, я вот-вот упаду в обморок.

− Пиши своему мужу, чтобы не вздумал тебя искать.

− Он… Он не поверит… - Хрип вырывается из натуженного горла со свистом.

− Пиши так, чтобы поверил. – Сальная ухмылка скользит по растянутым губам. – Чтобы забыл о тебе.