Женя тихо вошла в комнату, проходя мимо стола, увидела на нём своё фото в рамке. Подойдя к окну, заметила, что глаза деда прикрыты. Дед за год похудел и как будто стал меньше ростом. Она присела на корточки перед коляской.

– Привет, – сказала она тихо, взяв деда за руку. – Мы с тобой не договаривались о болезни. Как ты мог не сообщить мне обо всём? Ты знаешь, о чём я подумала, когда ты не пришёл два выходных подряд? О том, что я выросла, и тебе стало не до меня, – говорила она, держа деда за руку и глядя ему в глаза. – Если бы я только знала, что ты меня не бросал, я нашла бы тебя сама. Знаешь, сколько у меня хороших и плохих новостей накопилось за это время. Ты про маму слышал? – спросила Женя и внимательно посмотрела на деда, который слегка кивнул. – Хорошо, поедем к столу, и ты мне всё напишешь. Плюс «да», минус «нет». Или ты предпочитаешь палочки и кружочки? – улыбнулась она. – Теперь слушай хорошие новости. Я окончила школу с золотой медалью. Смотри! – она подала ему в правую руку медаль с ленточкой. – Я молодец? Знаешь, куда я буду поступать? У нас в университете открылся факультет иностранных языков. Я мечтаю и хочу стать переводчиком с английского и французского. Мы с тобой полетим сразу в Лондон или в Париж? – спросила она и заметила глаза деда полные слёз. – Сырость не разводи. Мне нужны положительные эмоции, а волнения противопоказаны, – сказала она, поднимаясь. – К весне ты станешь прадедом, – прошептала Женя деду на ухо. – Что скажешь?

Дед поднял большой палец правой руки, и, казалось, слегка улыбнулся. Женя взяла салфетку со спинки кресла и осторожно приложила её к глазам деда.

– Я знала, что ты меня поддержишь. Ты видишь, как мы похожи с твоим сыном? – глядя на Сергея Орлова, спросила Женя.

– Сходство действительно поразительное, – вмешалась в разговор жена Виктора Ивановича.

– Жаль, что Вы признали этот факт через семнадцать лет. – Вы меня, Галина Петровна, простите, но я хочу поговорить с дедом без свидетелей, как это было раньше. Отец может остаться. – Дед, скажи мне честно: тебя в этой семье обижают? Массажист бывает? Кто с тобой занимается речью? Пиши, дед, всё пиши. Я не знаю, что ты успеешь за три недели, но попробуй мне только не связать двух слов, когда я вернусь. Я с Андреем Платовым еду завтра на море, к его тётке. Ты помнишь Андрея? Теперь он уже студент третьего курса и хороший массажист. Мы тебя поставим на ноги, и только попробуй нам сопротивляться. Что ты хочешь? Сейф? Что тебе там понадобилось? Медаль мою можешь не прятать. На ней и золота нет, одно название. Ты хочешь, чтобы я отгадала его шифр? Ну, ты дед и выдумщик. Ты переваривай полученную информацию, а сейфом мы займёмся в следующий раз. На сегодня нагрузок для тебя достаточно. Ты помнишь Эльвиру, мать Клары Петровны? Знаешь, как её муж вылечил? Он каждое своё утро начинал с того, что выносил кресло во двор, усаживал в него жену и говорил: – «Любуйся, Эля, пока ты рассиживаешься, с меня до обеда уже семь потов сойдёт. Есть у тебя совесть или жалость к мужу? Огород, скотина, птица – всё на мне, а ты помочь не хочешь» Так Эльвира Генриховна и поднялась. Совесть её замучила, – говорила Женя, обнимая деда. – Ты должен, дед, подняться. У нас с тобой впереди много дел.

Сергей Викторович Орлов слушал дочь, с которой только что познакомился и удивлялся. Как же её присутствие сказывалось на его отце. Ему со стороны казалось, что пройдёт еще минута и отец обязательно ответит Жене. А, Женя? Она разговаривала с дедом, как будто тот был здоров, и они расстались только вчера.