И я сама льну к нему, сама обнимаю за талию, кладу голову на плечо. И мы стоим так долго-долго. Я дышу его запахом, напитываюсь им. 

    А когда Антон подхватывает меня на руки и несет куда-то, я не сопротивляюсь. Я знаю, я чувствую, что так нужно, что не смогу сейчас отказаться от него, не смогу отказать... 

    Меня трясет. Мне страшно и волнительно - я не могу себе представить даже, каково это принадлежать такому мужчине, как Антон, - сильному, мужественному, мощному! Мне кажется, что силой этой меня раздавит, сметет! Но вместо того, чтобы вырваться и бежать прочь, спасая свою честь... и своё сердце, я жмусь к нему, я прикасаюсь губами к крепкой, горячей шее. И такое простое прикосновение доставляет удовольствие не только мне одной! Он со свистом втягивает воздух сквозь сжатые зубы! И эта очевидная реакция на мои простые действия воодушевляет - я совершенно не обращаю внимания, куда он меня несет, я трогаю его, исследую его лицо губами. Я привыкаю к нему, к его силе, к его близости... 

     А когда он укладывает меня на кровать в моей комнате, на ту самую, в которой я спала всего однажды - в первую мою ночь в его доме - приподнявшись на локтях, я с трепетом и восторгом слежу за его действиями - неспеша раздевается, словно давая мне возможность хорошенько рассмотреть или... передумать. 

     Он красивый. Широкоплечий, загорелый... На груди полоса чёрных волос сужается к животу и спускается, чуть расширяясь, к боксерам. Антон неторопливо и аккуратно складывает джинсы и носки на спинку кресла, стоящего у окна, выпрямляется, и я вижу, как топорщится тонкая ткань трусов. И со стыдом слежу, как он стягивает их, обнажая стоящий практически вертикально член...

     И вот тут мне становится страшно! Вот эта огромная штука как-то должна поместиться во мне! Вспоминается прочитанное где-то или услышанное о боли, которая неизбежно бывает в первый раз. И я уже не хочу. Из всех моих желаний - трогать его, касаться смуглой кожи, целовать, чувствовать, осталось только одно желание - нежности его я все еще хочу, но секса - нет! 

     И когда он опускается рядом, готова сбежать к Алику! И сбежала бы, особенно почувствовав прикосновение горячей, твёрдой плоти к бедру! Только Антон каким-то образом понимает мое состояние. Он поворачивает мое лицо к себе, заставляя смотреть в глаза, и говорит: 

     - Передумала? 

    Прикрываю глаза ресницами, подтверждаю его догадку, дико смущаюсь - мысли так и крутятся вокруг его члена и того, что он может им мне сделать. Сейчас скажет, что я поступаю по отношению к нему некрасиво... 

   - Если хочешь, можешь уйти, я не буду принуждать, - говорит, а сам чертит подушечкой пальца линию по моему лицу, по нижней губе, по шее, ключице, ниже-ниже, едва касаясь... Притрагивается к груди под тонкой тканью пижамы, останавливается на напряженном соске, потирает вершинку еле ощутимо.

     Смотрю в его лицо. Он следит за собственными действиями. Сосредоточенный взгляд, хмурая морщинка на лбу между широкими черными бровями, привычная щетина на скулах и подбородке, и эти губы... нижняя чувственная, резко очерченная, выпуклая... Я ее только что касалась своими губами! Не могу оторваться - смотрю на его рот, как завороженная, подрагивая от становящихся все более смелыми прикосновений.