Я бы обязательно заметался по постели! Я бы подхватился! И пусть бы упал! Пусть бы ударился, порвал швы, если бы они были, пусть даже сломал бы себе что-нибудь на худой конец! Пусть! Только бы суметь сделать это! Но лишь голова, причиняя страшную боль, едва-едва дергалась на подушке! Не видел, сходя с ума от безумного страха, как проснулась Вероника! Не видел, как она бежала к двери и понял, что она это сделала только тогда, когда услышал её крик где-то там, за белой пластиковой дверью:

     - Помогите! Доктор! Кто-нибудь! 

    Словно сквозь туман видел людей, что-то делавших со мною, чего я совершенно не чувствовал, что-то говорящих, чего я не понимал! Паника все нарастала, взрывая мозг, заставляя скрипеть крепко стиснутыми зубами, пока я не провалился в черную дыру, где нет, казалось бы, совершенно ничего и есть самое главное - покой. 

    ... Я мог много раз, сделав небольшое усилие над собой, вернуться в действительность. Так бывает иногда - человеку снится кошмар, он понимает, что спит и пытается вырваться из цепких рук страшного сна. Но я не хотел просыпаться. Даже во сне, в обмороке, или что там за состояние такое у меня было, даже в нём понимая отлично, что там, в реале, хуже, чем здесь! 

    В какой-то момент мне приснилось, что я - ребенок, плачущий в своей кроватке, а ко мне склонилась молодая женщина с распущенными по плечам кудрявыми каштановыми волосами. Я, казалось, даже голос её слышу - ласковое, любящее:

    - Сыночек, Захарка, маленький мой... 

    Сто лет эта картинка в голове не появлялась - я очень старался забыть, вычеркнуть из памяти, потому что в детстве об этом было больно думать. О маме было больно думать. И был уверен, что забыл. 

    Маму сбила машина. Насмерть. Она переходила дорогу по пешеходному переходу, возвращаясь с подружкой с работы. Подружка получила переломы и ушибы, а мама умерла в больнице. Водитель не заметил женщин потому, что вдоль дороги был припаркован целый ряд машин - переход находился в паре метров от проходной завода, и рабочие оставляли свой транспорт рядом со зданием. 

    Мне тогда было пять. И я, конечно, не запомнил бы все подробности, если бы не бабушка, которая забрала меня к себе. Ещё пять лет я жил с нею. А потом она не проснулась утром - врач со скорой, которую я вызвал, когда понял, что разбудить её не получается, сказал, что, скорее всего, во сне остановилось сердце... 

    - Я бы не советовал вам перевозить его, - вкрадчивый мужской голос с сочувствующими нотками вырывает меня из блаженного небытия. - Может стать хуже... 

    - Куда уж хуже? - рубит Антон. - Вы сказали, что для проведения дальнейших операций, у вас нет спецоборудования. 

    - У нас, действительно, нет соответствующей аппаратуры, да и специалистов нет такого уровня, чтобы... 

    - Я нашел тех, кто возьмется за него... 

17. 17 глава.

     Антон

   Не объяснить, что творилось в моей голове, когда я ехал на взятой в прокат машине домой! Как такое, вообще, могло случиться? Как? За столько лет в боксе никогда не видел настолько серьезных увечий! Да, порой бойцов уносили с ринга без сознания, но чтобы так - полная неподвижность... Паралич! Шансов практически никаких на восстановление! Пацану двадцать лет! 

    Мы с Вероникой обзвонили все клиники, специализирующиеся на подобных травмах, в России, но никто, услышав диагноз, не согласился даже осмотреть Захара и хотя бы попробовать что-то сделать. Потом Вероника позвонила своему отцу - завкафедрой кардиологии в медуниверситете. И уже он нашел какого-то профессора в Мюнхене, который согласился принять Захара, понятное дело, не давая никаких гарантий.