Господин молча смотрел, как мы барахтаемся в пыли, потом произнес звучным голосом:

– Прости, Стефан, не рассчитал силу звонка. Вчера явился посыльный от бургомистра и долго надоедал мне с разными глупостями. Торчал под дверью, кричал. Опять же мальчишки проказничают. Пришлось принять меры, чтобы раз и навсегда отвадить нежеланных посетителей.

– Я вам говорил, Анвил не любит людей, – кряхтя, пояснил директор и кое-как поднялся. Я встала, подняла оброненный им цилиндр, несколько раз энергично ударила им по колену, сбивая пыль, и подала директору.

– По твоей милости у меня переломаны пальцы, – горестно заявил Степпель, тряся в воздухе красной распухшей рукой.

Господин Анвил равнодушно глянул на директорскую конечность и заявил:

– Это вряд ли.

Я вздохнула. Похоже, опять придется прибегнуть к дару.

– Позвольте вашу руку, господин директор. Я не целитель, но кое-что умею…

Я осторожно сжала его кисть и направила в нее эфирный поток. На секунду я ощутила чужую боль – да, директору и впрямь крепко досталось, но кости и правда целы!  – и господин Степпель счастливо вздохнул, почувствовав моментальное облегчение. Я, напротив, испытала сильное головокружение, во рту стало сухо, сердце заколотилось.

Больше никаких фокусов с эфиром до конца дня! Иначе завтра я буду лежать пластом, ни на что не способная.

– Однако любят у вас городе крепкие рукопожатия, – пробормотала я, вспоминая знакомство с бургомистром и его кольцом и сегодняшнюю агрессивную хватку господина Роберваля.

– Спасибо, госпожа Верден, – с чувством сказал директор. – Вы спасли меня.

– О, Одаренная! – заметил господин Анвил, оглядывая меня цепким взглядом ученого, который увидел перед собой интересный образец для исследований. – Барышня из столицы. Наслышан, наслышан. Хоть я и редко выхожу из дома, я в курсе всего, что творится в городе.

Он глянул на директора и спросил недовольно:

– Что ты хотел, Стефан? Познакомить меня с новой учительницей? Считай, познакомились. Теперь позволь откланяться: я занят. Записываю показания приборов.

– Ничего подобного. Ты мне должен, – директор выразительно потряс рукой, которой чуть не лишился. – Запусти для нас свой механический театр.

– Ладно, – нехотя согласился господин Анвил. Он ненадолго скрылся за дверью, а когда появился, на его голове красовался котелок, на носу – круглые очки с зелеными стеклами, а рука сжимала трость с позолоченным набалдашником. – Идемте.

Господин Анвил шагал широко, размашисто. Все в нем было словно напоказ: и хороший костюм, и зеленые очки, и крепкие удары трости о брусчатку. А свой крупный, покрытый красными прожилками нос он задирал к самому небу.

Вероятно, изобретатель был очень высокого о себе мнения.

Низенький директор еле поспевал за ним. Я семенила в самом конце процессии и ругала себя, что не сменила туфли на ботинки. Ноги после долгого дня в школе и быстрой ходьбы на высоких каблуках нещадно болели.

Дура, захотела показаться на улицах города при полном параде! Теперь, Эрика, расплачивайся за тщеславие. 

– Мы идем на городскую площадь, – объявил директор, отдуваясь.

Я с любопытством озиралась. Вчера я мало что рассмотрела из салона директорского автомобиля и теперь спешила ближе познакомиться с Крипвудом.

Городок казался очень старым. Улочки узкие, кривые, но аккуратные. Дома крепкие, каменные, с черепичными крышами и щербатыми ступеньками, стояли тесно. Полукруглые окна полуподвалов таинственно поблескивали мутными стеклами. Багровый плющ затягивал стены и низенькие каменные заборы сплошным ковром.