[19]

Если вы любите кататься на американских горках – настоящих, серьезных, с мертвыми петлями и всем таким, вам непременно следует прочитать роман Олега Радзинского «Агафонкин и Время». Если же вы (как и я) всего этого не любите, его всё равно стоит прочитать, просто заранее настроившись на то, что вас будет долго и утомительно трясти и раскачивать. Честно говоря, очень долго и очень утомительно, но можете поверить мне, как человеку со слабым вестибулярным аппаратом: сконструированные автором ремни безопасности держат крепко, да и панорама, открывающаяся время от времени, с лихвой окупает дискомфорт.

Алексей Агафонкин, привлекательный шатен с зелеными глазами, наделен особым свойством: в отличие от обычных людей, способных жить только в череде последовательно сменяющих друг друга событий, он видит всё время сразу, назад и вперед, – как ленту кинохроники. И может без особого труда перемещаться между кадрами – для этого ему нужно всего лишь прикоснуться к человеку, в прошлое или будущее которого он хочет попасть. Работает Агафонкин курьером – курсирует между эпохами, доставляя разного рода артефакты из одного времени в другое, а живет в Москве 2013 года, в старой квартире без евроремонта. Среди клиентов Агафонкина – люди весьма колоритные: например, с его помощью Владимир Путин сегодняшний в нужном ключе воспитывает самого себя сорокалетней давности, передавая через Агафонкина то письма с наставлениями, то прямые инструкции.

Если такую жизнь, наполненную постоянными временными и пространственными перескоками, можно назвать размеренной, то живет Агафонкин вполне размеренно. Иногда зависнет на пару недель или лет в особо полюбившейся эпохе (чего никто, кроме него, заметить, естественно, не может), иногда примет участие в какой-то войне, порой закрутит интрижку с красоткой былых времен, а порой как добропорядочный гражданин месяцами ходит на свою официальную работу – в Дом ветеранов сцены, где служит санитаром.

Словом, всё идет хорошо, пока однажды с Агафонкиным не случится то, чего курьеру надлежит беречься пуще смерти: во время очередной операции он потеряет бесценный артефакт – облупленную деревянную юлу, и всё его, с позволения сказать, будущее стремительно понесется под откос. Евразийский галлюциноз, пылкий роман с одной из обитательниц Дома ветеранов сцены (в ее цветущей молодости, разумеется), близкое знакомство с эсхатологической нечистью – библейскими Гогом и Магогом, якутский лепрозорий, Великая Степь эпохи Чингисхана – и герою, и читателю останется только судорожно хватать ртом воздух в краткие моменты между очередными головокружительными взлетами, мертвыми петлями и пике.

Братья Стругацкие пляшут у Радзинского бодрую кад-риль с Булгаковым (Гог и Магог в романе кривляются строго на манер Коровьева и Бегемота, отличаясь от последних исключительно тем, что «вечно хотят зла – его и совершают»), Владимир Орлов несется в лихом галопе с Николаем Гумилевым, а по краям сцены на подтанцовках перетаптываются фигуры уж вовсе неожиданные – от Толстого и Гегеля до нобелевской лауреатки Тони Моррисон. Скачок от пронзительной и старомодной нежности к гротескному шутовству занимает не более страницы, марш-бросок из ставки Чингисхана в дворянскую усадьбу XIX века и дальше, на плантацию американского Юга, – несколько строк.

Надо ли говорить, что подобного рода романы всегда заканчиваются разочаровывающе. Вроде бы, все концы сойдутся с концами, все фрагменты пазла, причудливо перетасованные во времени, с приятным щелчком лягут на свои места, герой сделает свой героический выбор и получит за него справедливое воздаяние, но подленькое ощущение, что ради такой простой развязки не стоило городить столь масштабный огород, всё же останется (правда, вместе с легким головокружением и приятной слабостью в ногах). Однако если вернуться к метафоре с американскими горками, подобный исход предсказуем и неизбежен: кто же лезет на аттракцион ради прозаического возвращения на платформу отправления. В этом деле важен процесс, а не итог.