– Я горжусь своими убеждениями, мадам.

– Вы обыкновенный мясник!

Подсудимую вывели из зала. По требованию прокурора Кристину приговорили к шести месяцам тюрьмы с отсрочкой исполнения наказания и к полутора тысячам штрафа. Немыслимая сумма!

Удар молотка, следующее дело…

Вечером Кристину выпустили. Она наотрез отказалась подписывать постановление об освобождении из-под стражи и потребовала, чтобы ее освидетельствовал врач. Дежурный жандарм велел ей убираться, и поживее! – она назвала его легавым придурком. Он заколебался, презрительно фыркнул и сказал, что ей самое место в дурдоме. Морис и Йозеф поняли, что пора вмешаться, и попытались увести Кристину, она упиралась, заявляя, что не уйдет без своей сумочки. Сумочка, скорее всего, потерялась во время ареста, но Кристина была уверена, что полицейские ее украли.

– Все вы – продажные мерзавцы!

– Если не заберете эту бесноватую отсюда сию же секунду, я снова посажу ее под замок, – пообещал дежурный.

– Мне нужна моя сумка! Где мой кошелек? Они его сперли! Сволочи!

Йозеф и Морис с трудом вытолкали Кристину из дежурки, и на улице – видимо, подействовал свежий ночной воздух – она моментально успокоилась, перейдя от крайнего возбуждения к почти летаргическому спокойствию. Они молча шли по пустынной улице д’Исли, она автоматически переставляла ноги и вдруг застыла перед освещенной витриной модного магазинчика, с ужасом вглядываясь в свое распухшее лицо. Кристина провела дрожащей рукой по губам, поправила прическу, промокнула носовым платком саднящие ладони и медленно повернулась к Йозефу:

– Скажи честно, я обезображена?

– Не беспокойся, я тебя подлечу.

– Все равно я завтра не смогу выйти на сцену.

Морис взял ее руку, поцеловал и улыбнулся:

– Немного грима – и никто ничего не заметит.

– Мы не делали ничего плохого. Просто выступали за мир.

– Они скоты, – утешил ее Морис.

Царапины и ссадины оказались поверхностными. Йозеф осторожно промыл их и обработал перекисью водорода. Помада «Красный поцелуй» замаскировала разбитую губу, а гематому на левом бедре смазали йодом. Кристине повезло: в стычке ей ничего не сломали, хотя она вырывалась, а может, даже кусала полицейского. Другой агент оторвал ее от сослуживца, толкнул на мостовую, потащил за руку, она сопротивлялась, пыталась подняться, получила удар локтем по носу, потом кто-то наступил на нее…

Кристина не собиралась сдаваться: она обязательно подаст жалобу за побои и украденную сумочку, бояться нечего, сотни свидетелей видели, с каким остервенением ее колошматили легавые.

– Мы вооружены только идеями, но они нас боятся.

– У меня есть знакомый адвокат, жесткий ловкач, если хочешь, можем его нанять, – предложил Морис.

– Еще как хочу!

– Завтра утром тебя осмотрит мой врач и выдаст свидетельство.

– Ты прав.

– Дело принципа, любовь моя. в борьбе за мир торговля неуместна.

– Хорошо, что у меня есть ты.

Йозеф с удивлением взглянул на Мориса: тон у него был очень убедительный, но глаза он прятал.

– Гитлера красивыми словами не остановишь, – бросил Йозеф. – Всех немецких пацифистов он перебил, тех, кто сопротивлялся режиму, отправил в лагеря. Войны не миновать.

– Ты понимаешь, что будет бойня? Это же чистое безумие! – огрызнулась Кристина.

– С фашистами нельзя вступать в переговоры. Столкновение неизбежно. Что станешь делать, когда они нападут? Придется защищаться, так что пора начинать готовиться.

– Если все будут поступать, как это сделал ты, не поехав в Испанию, Гитлеру не о чем беспокоиться.

– Ты просто жалкий завистник.

– Некоторым хватает мужества, другие родились трусами.