– Сейчас приедет доктор, перевяжет малыша. – Мила отложила телефон и протянула Георгию руку: – Помоги подняться, иначе я сейчас описаюсь прямо тут.

Георгий смутился от такой прямолинейности, но руку подал, несмотря на то что пес снова зарычал.

Бруно не любил, как пахнут самцы, и этот не был исключением, тем более что от него пахло металлом. Он сделал попытку встать, потому что этот самец тронул его человека.

– Тише, мальчик, все хорошо.

Та, что пришла с Декстером, села рядом и снова погладила его. Бруно умел ощущать эмоции людей. Обычно его боялись, опасались, обходили стороной, но эта женщина – нет. В ней вообще не было страха, она ощущалась скорее как Декстер: теплая, безопасная, безмятежная.

Она присела рядом с ним, а Декстер, спрыгнув со шкафа, с независимым видом подошел к ним и прижался к Бруно теплым бочком. И они стали Стаей. Бруно понял: просто его Стая теперь увеличилась, вот и все.

Кто-то поднимается по лестнице, Бруно слышит шаги, женщина тоже слышит и, отстранившись, встает и достает из сумки что-то опасное. Бруно тоже поднимается, хотя боль туманит голову, а повязка пропитывается теплой кровью и силы уходят.

– Что?…

Георгий попятился, глядя, как Чистюля в один момент из милой, цивилизованной, подчеркнуто аккуратной барышни превратилась в жуткого хищника с внимательными, все замечающими глазами. Каким-то неуловимым движением она выудила из сумки большую отвертку, и остро заточенная кромка блеснула на солнце, пробившемся сквозь жалюзи.

– Тихо.

Сжимая отвертку в руке, она скользнула в прихожую, и Георгий отшатнулся: двигается Чистюля тихо, как тень. В ванной слышен плеск воды, ротвейлер, поднявшись на дрожащие лапы, угрожающе зарычал, его повязка окрасилась кровью, и Георгий ощущает, что уже через секунду может случиться то, что изменит мир вокруг него навсегда.

Дверь тихо открылась, Чистюля прижалась к стене в полутьме прихожей, а Георгий оцепенел, пытаясь понять, что же тут, черт возьми, происходит.

В прихожую вошел человек с чемоданчиком в руке, и в этот момент из ванной показалась хозяйка квартиры.

– О, Леня, привет. – Ее лицо еще влажное, волосы тоже. – Спасибо, что приехал.

Чистюля, стоящая за дверью, заметно расслабилась, но отвертку не бросила.

– Эй, ты что! – Мила наконец заметила гостью за дверью. – Спокойно, это врач. Мальчика надо перевязать, сама же видела.

Она сказала примерно те же слова, что говорила псу, когда успокаивала его.

– Ребята, что у вас тут происходит?

Доктор попятился в квартиру, с опаской глядя на Любу:

– Девушка, вы это бросьте, так можно кого-то невзначай и поранить.

Люба улыбнулась – точно так же, как Декстер, вволю наигравшись с жертвой, убивал ее и, бросив на лоджии потрепанный трупик, приходил на диван урчать и править Вселенной. Так и Люба – она просто спрятала отвертку в сумку и мило улыбнулась – хорошо, по-настоящему, и если бы не сжатая на ремешке сумки рука, можно было бы посчитать все произошедшее случайностью. Но Георгий уже знал: его новая знакомая – очень сложно устроенная барышня и общаться с ней нужно осторожно.

– Мне пора. – Она посмотрела на Георгия: – Если вы закончили, я вам заплачу и закроем квартиру.

Она погладила Декстера, взгромоздившегося на стол, и тот благосклонно подставил шею.

– Подожди.

Мила представить себе не может, что новая знакомая вот так сейчас развернется и уйдет, и ищи ее потом – свищи.

– Что?

Люба прекрасно понимает что, но ей надо услышать – она любит определенность во всем.

– Ты… что ты сделала?

– Адреналин. – Люба снова улыбнулась: – У меня с собой всегда есть ампула адреналина и шприц.