- Стась, разводись ты уже с ним. – назвала меня институтским именем Катерина.

Я не помню кто из однокурсников так обратился ко мне в первый раз, но мне понравилось. С тех пор всем стала представляться Стасей. Нам было по восемнадцать, всем хотелось чем-нибудь выделяться, проявить свою индивидуальность. Необычное имя, короткая стрижка и розовые волосы, были моими личными фишечками.

Я росла в семье военного. Несмотря на свою безмерную любовь ко мне, папа был приверженцем строгих правил и старомодных убеждений. На характере и взглядах папы сказывалось не только воспитание, но и жизнь в небольших закрытых военных городках. Перевод в столицу он получил, когда я уже ходила в детский сад, перед этим была военная часть недалеко от южного городка, молодость он провел в гарнизоне в нескольких часах езды от Пензы. Папа так и не смог привыкнуть к ритму большого города, постоянно боялся, что большой город меня избалует.

Отца не стало, когда я училась в выпускном классе, несчастный случай на учениях. Так мы с мамой остались вдвоем. Я, как примерная отличница, с легкостью сдала все экзамены и поступила в столичный институт. Мое совершеннолетие, сплочённая веселая молодежь в группе, отсутствие папиного постоянного контроля, сорвали с меня последние оковы. Из тихони я перевоплотилась в яркую, веселую и общительную девушку, правда продлилось это не долго, через два года маму приковал к постели инсульт. Про развлечения, дискотеки и дневное обучение пришлось забыть. Перевод на заочное отделение, работа официанткой и забота о маме заставили меня очень быстро повзрослеть.

- Стась, сколько можно терпеть?! Он из тебя уже все соки выпил. Разводись! – возвращает меня из воспоминаний о былой жизни подруга.

- Я не могу. – тяжело вздохнула и уронила лицо в ладони, первые слезинки выкатились из глаз.

Как не пыталась цепляться за что-то хорошее, искать положительные стороны в своей жизни, вывод напрашивался один: «Я нахожусь в глубокой выгребной яме по уши в дерьме, оно продолжает литься нескончаемым потоком мне на голову, и единственное, что заставляет меня барахтаться, на дает до сих пор захлебнуться, это две тоненьких веревочки спущенных сверху. Мои лапульки, мои солнышки, мои любимые доченьки.».

- Ты это из-за квартиры? Да брось! – махнула рукой. – Поживете первое время с девчонками у нас, в тесноте, да не в обиде. С зарплаты квартиру снимешь, а этот долбодятел пусть сам разбирается со своими долгами.

- Ты забыла, что при разводе все делится по полам, даже кредиты. – вытирала мокрые струйки на щеках.

- Вот, козел! – Катя стукнула кулаком по столу от возмущения. – Стась, но это все равно лучше. Сейчас ты выплачиваешь все его долги, еще и кормишь, а будет половина, и главный проглот на шее сидеть не будет.

- Кать, он детей не отдаст, а я без них не могу. Ему вообще девчонок доверять опасно, он их погубит. – всхлипывая объясняла ей.

Это не первый наш разговор, только раньше я старалась мягко уйти от правды, говорила девчонкам отец нужен, полная семья и все такое.

- Что значит не отдаст? – подпрыгнула на месте от негодования. – Кто его спрашивать будет?

- Суд.

- Что за бред? Ты мать, девчонки должны жить с тобой! – снова хлопнула ладонью по поверхности стола.

- Кать, сама подумай… У него трехкомнатная квартира на двоих с матерью, на минуточку, бабушкой Саши и Даши. А я бомж, ни кола, ни двора. – взяла бумажное полотенце и промокнула глаза. – Он уже не первый раз грозиться в случае развода отобрать девчонок, а меня выписать в никуда. – подруга сидела с раскрытым ртом и шокированным взглядом. Спустя мгновение, она подобрала со стала челюсть и начала багроветь от злости.