Звягинцева умудрялась из ничего прививать ученикам безоглядную любовь к чтению в целом, к классике и слову в общем. Нет, не так, к Слову. Учительница литературы учила ребят тому, как важно думать, иметь свое мнение, уметь его донести до собеседника с достоинством.

К тому же, Тамара Игнатьевна выписывала многочисленные литературные журналы, устраивала со школьниками совместные чтения и обсуждения. Раз в четверть проводила что-то вроде виртуальных экскурсий без привычного мне, доступного в прошлом интернета.

Русичка… черт… у меня теперь и язык-то не поворачивается называть Звягинцеву этим слегка пошловатым, пренебрежительным словечком. Так вот, учитель русского языка и литературы – большая любительница музеев и выставок – привозила из своих путешествий в отпуске многочисленные наборы открыток, репродукции, сувениры.

Затем своими руками с помощью подопечных оформляла своеобразные стенды-лектории, и устраивала для ребят экскурсии, не выходя из школы в далеком селе Жеребцово Новосибирской области.

Экскурсоводом выступала сама Звягинцева или подготовленные ученики. Школьники гуляли по залам московских и питерских музеев, слушали увлекательные истории, участвовали в занимательных викторинах. Увлеченная литературой и историей, великолепная рассказчица Тамара Игнатьевна увлекала детвору, показывая в ярких красках понятным способом всю глубину не только литературного наследия, но и в целом богатейшей истории великой страны.

При этом Звягинцева умело балансировала на тонкой грани между прошлым и настоящим, погружала ребят в царскую эпоху, старательно обходила острые исторические углы, опираясь на известные факты, придерживаясь линии партии, но без фанатизма. При этом педагог виртуозно не заступала за линию. За ту самую невидимую черту, за которой маячило суровое око большого брата, которое всегда и за всеми наблюдает, как известно.

– Вот тут не понял, Тамара Игнатьевна, – осторожно заметил я.

– Что же не понятного в моей симпатии к вам, Егор Александрович? – с лёгкой иронией в голосе уточнила царица Тамара. – Нравитесь вы мне, дорогой товарищ Зверев. Вырастет из вас крепкий хороший профессионал, – усмехнулась Тамара Игнатьевна. – Безусловно, мы с вами сработаемся, – Звягинцева открыто улыбнулась и повернулась в сторону лестницы, откуда послышались голоса.

Но я-таки успел заметить в глазах Тамары Игнатьевны веселых чертенят, и выдохнул. Роман с дамой бальзаковского возраста точно не входил в мои планы. Вот ведь… русичка, почти напугала.

– Знаете что, Тамара Игнатьевна, – начал я точно с такой же интонацией.

– Что? – Звягинцева вновь переключила внимание на меня.

– Мы не просто сработаемся, – уверенным тоном объявил я. – Мы с вами организуем театральный кружок в школе. По обоюдному согласию и любви. Как вам такая идея?

Взрослая солидная женщина пыталась удержать серьезное лицо, но молодая задорная внутренняя девочка не выдержала и рассмеялась, легко и звонко.

– Сработаемся, Тамара Игнатьевна, – с улыбкой кивнул я.

Ответить учительница не успела, в коридоре показались завуч с директором и гостьей. Вскоре троица поравнялась с нами. Шпынько одарила нас сердитым взглядом, но промолчала.

– Прошу, – Свиридов пригласил всех в свой кабинет.

Не успели мы рассесться по предложенным местам, раздался робкий стук в дверь. Через секунду в проеме появилась голова Ниночки. Девушка, стараясь не выглядеть испуганно, робко поинтересовалась:

– Можно, Юрий Ильич?

– Входите, товарищ Кудрявцева, – вместо директора ответила Шпынько. – Только вас и ждем.