Я же даже не влюблена в него. Хотя его прикосновения мне приятны, руки нравятся, и пальцы как будто знакомы мне целую вечность, но я ведь… Я ведь даже не знаю, как его зовут, и он не знает, как зовут меня.

От этой мысли начинает морозить и колотить, как при простуде и гриппе. Смотрю в его серые глаза, вроде и понимаю:  никто не заставлял идти с ним, — но не могу поверить, что это случилось со мной. И не способна осознать, что это всё на самом деле.

— Мне надо идти, — всё-таки отворачиваюсь.

В нос резко даёт запах пыли и чего-то ещё. И так же, как взлетела минутами ранее, теперь кубарем валюсь вниз. На грешную землю, в реальную жизнь. Я лечу с такой скоростью, что если бы падала по-настоящему, то точно разбилась бы насмерть.

— Стой. — Не дает сбежать, заглядывает мне в глаза, пытается привести в

чувство. — Всё в порядке?

Он спрашивает это из вежливости? Интересно, что он обо мне думает? Наверняка решил, что для меня такое в порядке вещей. Шлюха — это ведь не профессия, а состояние души. Вот говорят же: не берись, если не умеешь. Вот это прям моя тема. Опять меня интересует его мнение. А не должно. Совершенно точно не должно. Перешагнуть, забыть, вычеркнуть. Хотела — попробовала, и всё. Так будет лучше для нас обоих.

Не  отвечаю ему, не могу. А  он сжимает мои предплечья, властно удерживая на одном месте. Ну вот что ему надо?

Молча приводит мою одежду в порядок, одëргивает, поправляет, застëгивает на мне пуговицы, тщательно вытирает салфетками бёдра. И где он только их выкопал. С собой, что ли, носит? “Заботливый”, рождается где-то в мозгу и тут же гаснет. Вижу движения его рук, но ничего не соображаю. Не важно, совершенно ничего не важно, когда я натворила таких дел.

Понимаю, что больше не могу смотреть ему в глаза. Стыдно так, аж ладони жжёт. Нет, мне надо отсюда  уйти. Дëргаюсь в сторону.

Вываливаюсь из двери, на ходу застегивая куртку и быстро надевая рюкзак. Вахтëрша провожает меня странным взглядом, но тут же утыкается в расстеленную на столе газету.

Щёки горят так сильно, даже жалею, что ещё не пришла зима, тогда я смогла бы приложить к ним холодный снег.

Работать, надо работать. Это всегда помогает, отвлечься, не думать.

Залетев домой, кидаюсь в ванную комнату и сразу принимаю душ. Сказка закончилась, приятные ощущения постепенно тают, остаётся лишь чувство собственного падения.

Намыливаясь гелем для душа, я думаю о том, что мы не пользовались презервативом. Конечно, откуда он мог знать, что я вот так вот щедро отдамся ему с пол-оборота? Щёки все ещё пылают, хотя я уже три раза помыла голову. А что если он меня чем-то заразил? Или я  забеременела? Становится дурно. Он так легко на это пошёл. О чём я вообще думала, дурочка ненормальная? Мне же давно не пятнадцать.

“Роковая соблазнительница”. Этого не могло и не должно было со мной случиться. Интересно, сколько мне понадобится времени, чтобы перестать думать и смириться?

В школу за дочерью я прошу сходить соседку, она, к счастью, не задает лишних вопросов, решив, что у меня много работы и плохое самочувствие.

Пообедав и сделав небольшое домашнее задание, мы с Маргаритой отправляемся в супермаркет, где медленно совершаем покупки. Очень долго и тщательно выбирая туалетную бумагу, салфетки, освежитель воздуха.

Набрав целую телегу, качу всё это к кассе. Дочурка смеётся, а мне и на неё смотреть стыдно. Если б она только знала, чем сегодня утром занималась её мамаша, с ума сошла бы от ужаса. Домой мы идём нагруженные пакетами. Дочке я даю маленький и легкий, сама тащу тяжёлые. Это обычное дело, но сегодня меня всё раздражает, хочется кинуть их на землю и пойти домой налегке.