Оставаясь в Париже, Хайме Астарлоа поддерживал тесную дружбу со своим бывшим учителем и частенько его навещал. Каждый раз учитель и ученик неизменно брались за рапиры, хотя болезнь уже делала свое черное дело, подтачивая силы маэстро Монтеспана. И вот настал день, когда непобедимый учитель был уколот шесть раз подряд, а его рапира не коснулась нагрудника ученика ни единого. В шестой раз Хайме Астарлоа замер, словно сраженный наповал, и швырнул на пол рапиру, жалобно бормоча извинения. Но старик лишь грустно улыбнулся в ответ.

– Однажды, – сказал он, – ученик должен победить учителя. Тебе нечему больше учиться у меня. В добрый путь!

Никогда не вспоминали они тот случай, но больше ни разу не брались за рапиры. Несколько месяцев спустя, при очередном визите, дон Хайме увидел учителя возле камина. Его ноги были укутаны в теплый плед. Тремя днями ранее он закрыл свою школу фехтования, передав всех учеников дону Хайме. Его страданий не мог облегчить даже опий, и он чувствовал приближение смерти. До него донесся слух, что его бывший ученик затеял новую дуэль, на этот раз с неким субъектом, преподававшим фехтование без диплома Академии. Осмелиться на преподавание без необходимого разрешения означало впасть в немилость у остальных маэстро, для которых наличие диплома – железное правило. Наказание за непростительное нарушение должно было воспоследовать неизбежно, и члены Академии, крайне щепетильные в такого рода вопросах, решили проучить самозванца. Защитить честь корпорации выпало на долю самого молодого маэстро, дона Хайме Астарлоа.

Учитель и ученик долго беседовали о предстоящей дуэли. Монтеспан навел кое-какие справки о виновнике всеобщего недовольства – некоем Жане де Роланди – и теперь рассказывал славному защитнику Академии о нраве его соперника. Этот Роланди был неплохой фехтовальщик, однако, по сути дела, ничего выдающегося собой не представлял. Его стиль отличался некоторыми серьезными недоработками, которые можно было против него использовать. Он был левша, и, хотя это качество представляло собой определенный риск для дона Хайме, привыкшего сражаться с противниками, чья рапира всегда в правой руке, Монтеспан нисколько не сомневался, что в дуэли победит ученик.

– Имей в виду, сын мой: левша часто проигрывает во времени и не может нанести укол в бок, поскольку не в состоянии применить правильной оппозиции… С этим Роланди можешь смело защищаться четвертой защитой. Согласен?

– Да, маэстро.

– Выбирая действия, помни: как показывает мой опыт, рапира в левой руке – не лучшая защита. Левша вначале обычно держит рапиру чуть выше рапиры соперника, но поединок захватывает его, и он опускает руку. Как только увидишь, что рука опущена, смело атакуй.

Хайме Астарлоа нахмурился. Несмотря на пренебрежительный отзыв старика-учителя, фехтовальщиком Роланди был искусным.

Мсье Монтеспан покачал головой.

– Вздор. Тот, кто это сказал, – еще хуже Роланди, а уж тебя-то – и подавно. Неужели ты беспокоишься из-за этого шарлатана?

Дон Хайме покраснел.

– Вы же сами учили меня, маэстро, насколько опасно недооценивать соперника, каков бы он ни был.

Старик улыбнулся:

– Совершенно верно. Но переоценивать его тоже не стоит. Роланди – левша, и этим все сказано. Это его свойство содержит не только риск, но и преимущество, которым ты обязан воспользоваться. Самозванцу не хватает точности. Твоя задача – атаковать, как только увидишь, что он опустил руку; атакуй, парируй, застань соперника врасплох и отступи. Ты должен во всем его опережать, предупреждать каждое движение, стоит ему шевельнуть рукой или сделать шаг. Если воспользуешься случаем и предупредишь его атаку, ты уколешь его, потому что сделаешь одно движение, а он – два.