Ага, и включается кое-что другое, похоже.

– А ты была такая красивая. Ну и короче… Ну прости.

Я так старательно ищу внутри опору из своей злости на него, чтобы она меня поддержала и подпитала, но внезапно не нахожу. Его слова звучат… искренне. И комплимент, конечно, цепляет девочку внутри меня, заставляя тут же ощутить жар на щеках.

– Я потом… полночи вспоминал, – и пошло подмигивает.

Вот же мать твою, засранец.

– Супер, – складываю руки на груди, потому что понимаю, что ему, видимо, по приколу меня в краску вгонять. – Мечтала узнать, о чём вы там вспоминаете половину ночи, Мирон Максимович.

– Я знал, что тебе интересно, – ухмыляется. – А ты та ещё кошка, да, училка?

Козёл.

Не реагируй, Люба. Не реагируй!

Просто скорее бы свалить отсюда.

– Открывайте, – киваю на замок, вдев ноги в туфли.

Но, кажется, Дорофеев совсем не спешит делать это. Он упирается рукой в косяк двери рядом с моей головой, и я чувствую, как внутри всё превращается в желе. Его запах – свежий, резкий, с нотками ментола, окутывает меня, заставляя сделать глубокий вдох. По плечам бегут мурашки, а вставший в горле комок требует его громко сглотнуть.

– Так что насчёт извинений?

Поднимаю на него глаза. Чувствую себя под нависающим Дорофеевым какой-то слишком мелкой. Зачем-то отмечаю про себя, что ресницы у него длинные и тёмные, любая бы девушка за такие лет пять жизни отдала.

– При одном условии, – снова складываю руки на груди в попытке как-то от него отгородиться.

– М? – он вопросительно вскидывает брови, но отходить так, похоже, и не собирается.

– Раз уж вы отец ученика нашего класса, да ещё и целый чемпион России по боксу, то придёте на классный час и выступите перед ребятами.

– Зачем это? – он тут же меняется в лице.

– Неделя здорового образа жизни. Спорт это же вполне себе ЗОЖ. Вот и расскажете.

– Это обязательно?

– Моё условие для извинений, – выгибаю бровь. Кажется, у нас тут кто-то боится публичных выступлений. Упс.

Дорофеев вздыхает и морщится. Ну и руку, наконец, убирает.

– По-другому ты, Кошка, дуться не перестанешь, да?

– Именно.

Дорофеев качает головой и тоже складывает руки на груди. Прищуривается в своей манере (и когда это я уже успела выучить его манеры?!).

– По рукам, – усмехается так, будто только что победил он, а не я.

– Вот и отлично.

Он, наконец, открывает двери и выпускает меня, а я торопливо спускаюсь по лестнице в диком желании наконец вдохнуть свежий воздух, чтобы рассеять этот странный туман в голове и стоящий в носу запах свежести и ментола.

– Отстань, Кася… – бормочу сонно, когда мокрый кошачий нос тыкается мне в лицо. – Я ещё сплю.

Но если Кася решила, что мне пора вставать, то будет добиваться этого всеми способами. Для начала она включает громкое, как трактор, мурчание, потом начинает играть с прядью моих волос, а потом и вовсе прикусывает кончик носа.

– Ах ты, коза такая! – обхватываю крякнувшую кошку рукой и утаскиваю к себе под одеяло. – Я же тебе оставила с вечера в миске корм. Ты уже всё съела, что ли?

Мягкий большой комок явно недоволен, что его затолкали под одеяло и начинает активно сражаться. Ну и побеждает, конечно, потому что я всё-таки продираю глаза, напяливаю очки и смотрю на экран смартфона.

– О, блин!

Десять минут восьмого!

Вот бли-и-ин!

Я опаздываю!

– Кася, ты не могла меня раньше разбудить, что ли? – спрыгиваю с кровати и несусь в ванную, под недовольное мяуканье кошки, которая из-за моей спешки рискует остаться без завтрака.

Мне в семь сорок пять в школе нужно быть! Ещё и классный час первым, на который должен прийти Дорофеев, чтобы выступить перед ребятами. Если он, конечно, не решил спрыгнуть.