Не думаю, что он меня слышал. В тот момент мне орали с разных сторон, чтобы я убрала руки за голову и легла на землю лицом вниз. А то будут стрелять. Чиновники прятались за спинами спецуры. А я стояла внутри эпицентра происходящего. Одна-единственная жертва всей этой адской кухни. Медленно поднимала руки к затылку. Собиралась опуститься вниз, как и требуют бойцы особого назначения.

— ЛЕЧЬ НА ЗЕМЛЮ! НА ЗЕМЛЮ! РУКИ ЗА ГОЛОВУ! — кричали мне почти в упор, не сводя прицела автомата. — НЕ ДЕЛАЙ РЕЗКИХ ДВИЖЕНИЙ! ЛЕГЛА И НЕ РЫПАЙСЯ, СУКА! НА ЗЕМЛЮ! Я СКАЗАЛ, НА ЗЕМЛЮ!

— Хорошо-хорошо! — сгибала я колени. Делала привычный ритуал, как перед Зверем. Обычно это он меня просил так поступить — "согнуть коленки". Ведь он так любит смотреть, как они покорно перед ним сгибаются. Артем обожал меня подчинять себе. Наблюдать, как я соглашаюсь с участью рабыни — опускаюсь на колени, чтобы признать себя слабой… Но я не слаба. И пускай я стала перед этим уродом на колени… Я это сделала только для того, чтобы ловко достать пистолет. Из набедренной кобуры под строгой юбкой. Потому что отец меня учил НИКОГДА НЕ ХОДИТЬ НА СТРЕЛКИ БЕЗ ОРУЖИЯ. — Вам меня не взять живой!

Сказав это, я выпрямила руку и точно так же в упор прострелили ему ногу — прошила пулей голень спецназовца, который уже думал взять меня за запястья и надеть браслеты. Но не тут то было, сволочь. Я лежать не буду на земле — лежи на ней сам.

— А, ЧЕРТ! — упал на асфальт боец, сбитый с ног моим выстрелом. — ЧЕРТ-ЧЕРТ-ЧЕРТ — Я РАНЕН! У НЕЕ ОРУЖИЕ!

Все завертелось с новой силой. Чиновники стали прыгать в салон черного седана, заводить мотор, чтобы бежать. А я на всех парах неслась к Басуру. Не хотела им сдаваться. Может, со Зверем я и играю в эту игру, но с чужими мужиками я жестока сверх меры.

— Басур! — кричала я, подбегая к нашему мерсу. — Это засада! Нас накрыли! Заводи машину — мы должны…

Я открыла заднюю дверь, чтобы сесть на диван. И тут заметила шокирующий факт — водительское место опустело. Там никого. Басур как будто испарился.

ЧТО? КУДА ОН ПОДЕВАЛСЯ?

— Стоять! — кричали мне снаружи. — Стоять, сука! Будем стрелять! ОТКРЫТЬ ОГОНЬ!

— Басур! — крикнула я, но вокруг никого не увидела. Никого похожего на правую руку Зверя. Никого, кто бы мог меня увезти домой либо просто в безопасное место. Никого. Совершенно никого. Я осталась одна и оказалась в ловушке. Словно лиса, упавшая в колодец. В глубокую яму, из которой не выбраться — лапы просто не достают до верха, до ее края. И лису вот-вот могли пустить на мех. Я в смертельной засаде.

Черная машина вырулила к арке, через которую мы попали в этот глухой двор. Седан перекрыл мне путь к отходу. Люди вокруг были уверены, что я сдамся. Потому и ждали — не стреляли в меня. Раненного бойца затащили в фургон, ему накладывали жгут, оказывали первую помощь. А остальные держали меня на мушке.

Я перелезла на переднее сиденье, взялась руками за руль, взглянула в зеркало заднего вида, чтобы убедиться — выезд из двора по-прежнему перекрыт другой машиной. Перевела взгляд на свое испуганное лицо, на эти красные от напряжения глаза.

А затем воткнула заднюю, чтобы разогнаться и ударить ту машину так, будто от этого зависела моя жизнь. Впрочем, так оно, грубо говоря и было — мой последний и единственный шанс выбраться из ловушки. Ведь если края ямы слишком высоко, лисе их не достать. Остается делать то, что она умеет — рыть нору, прокладывать себе туннель.

И я стала рыть — пробивать себе коридор, по которому уйду из западни.

— ОГОНЬ! — заорали мальчики в балаклавах. — ОГОНЬ-ОГОНЬ-ОГОНЬ!