Его ничего не напугало.

Ни моя личность, ни обстановка. Ни фигура Зверя снаружи клетки. Его не пугало ничего, включая саму смерть. Потому что жить ему оставалось недолго. Точно такие же считанные минуты.

Но я была готова держаться за эти мгновения вечно. Хотела, чтобы миг с тем поцелуем никогда не заканчивался. Потому что специально в губы меня уже давно не целовали. Очень и очень давно. Почти никогда.

И скорее всего, так продолжится и после того инцидента.

— Что ты наделал? — спросила я дрожащим голосом. — Зачем ты так поступил, идиот?

Публика ошеломленно молчала. Все были в шоке от увиденного. Потому что четко знали — я неприкасаема. И за такое Молота точно убьют. Молниеносно.

Но он, казалось, не боялся. Ничего. Он просто был счастлив — смотрел на меня и улыбался своими пронзительно-зелеными глазами. Будто именно этого и хотел — о таком и мечтал. Чтобы умереть, покусившись на бандитскую королеву.

— Потому что я живой.

Вот и все, что он ответил мне в тот миг. Я была шокирована, не понимала, что творится. И зачем. Зачем он так сделал? Зачем?

Нас окружили люди из охраны. Вся братва без промедлений завалилась в клетку, чтобы взять Молота в клещи, схватить его крепко за руки и расчистить коридор для Зверя. Он ступал тяжелым быстрым шагом. Под ним как будто горела земля, трещал бетон и прогибался пол.

Басур буквально на ходу дал Зверю что-то металлическое — что-то пугающе тяжелое и острое блеснуло в его руках. И мой Зверь надел это на пальцы.

"Кастет", — промелькнуло в мыслях.

И мне захотелось сказать ему, что "не надо, не бей его". Но было поздно.

— Ах ты ж сука! — выпалил Артем и зарядил со всей дури по Молоту.

Ударил его кастетом прямо в лицо. И мое сердце облилось кровью.

Господи. Так не должно было случиться. Только не это. Зачем они так со мной — зачем? Что один, что второй…

— Нет! — вырвалось у меня в тот миг. — Пожалуйста, не надо!

Но Зверя понесло. Пока другие крепко держали моего поклонника за руки и плечи — не меньше четырех верзил по бокам. И еще один стоял у солдата сзади — обмотав его шею цепью, чтобы не увернулся от ударов, как на ринге.

Здесь работали правила Зверя. Даже не так… Здесь уже пошли звериные правила. Если ты покусился на альфа-самку, то будь готов за это ответить.

— На! — бил его Зверь опять и опять, рассекая металлом красивое лицо. — На, сука! НА!

А я стояла в паре метров от всего того кошмара, закрывая лицо руками. Просто не могла на это смотреть. А люди вокруг все так же молчали. Они смотрели, как убивают их фаворита. Но не в честном бою, а в качестве наказания — кары. За то, что Молот перешел черту. А за такое положена смерть. Только она.

Зверь бил его и бил. Опять и опять.

Наносил удары жестко, отчаянно. Вкладывая в каждое движение всю свою силу, всю агрессию, на которую был только способен. А Молот все терпел. Он получал по лицу ужасные удары, мне было страшно, что его убьют у меня на глазах. Потому что уверена, именно этого и хотелось в ту минуту Зверю — чтобы я видела, как наказывают перешедшего черту.

Я принадлежу только бандиту — только Зверю. Только ему и никому больше в этом мире. Так было раньше и так будет всегда. Даже желание сотрудничать с Молотом не весило ничего на фоне поцелуя. Ведь так он подписал себе смертный приговор — Зверь хотел забить парня до смерти. У всех на виду. Такова была задумка.

Но перед финалом надо было дать казненному последнее слово. Чтобы он признал свою вину и попросил прощения. Молил о пощаде, словно это хоть что-то означало для главы криминальной группировки.