Дом был внушительных размеров, двухэтажный. Когда Барбара приехала, она не стала перезванивать Ольге, хотя это было необязательно. Она увидела Ольгу в окне на первом этаже. Когда Ольга вышла, чтобы встретить её, она не пыталась показать свою радость. Её необычная для русского человека красота в японском стиле контрастировала с её манерой общения.

Ольга вышла на крыльцо, открыла ворота с помощью пульта и жестом пригласила Барбару войти в дом. На лице Барбары на мгновение появилась лёгкая улыбка из вежливости.

Когда Барбара вошла в дом, Ольга сразу же пригласила её к столу. Ольга была женщиной статной и гордой. Она держалась с достоинством, её чёрные волосы были собраны в тугой хвост. Она выглядела современно, но в её одежде чувствовалась небрежность, хотя все детали были подобраны со вкусом: кофейного цвета кофта с рваными краями, широкие брюки кирпичного цвета и белая рубашка навыпуск.

В холле они были не одни. Едва Ольга предложила Барбаре сесть, как к ним подъехала на инвалидной коляске её мать. Ольга хотела представить её Барбаре, но мать опередила её и сделала это сама.

– У нас гости! – весело сказала она. – Меня зовут Камилла Яковлевна.

Барбара сразу поняла, что мать Ольги больна и нуждается в особом уходе.

Мать Ольги была очень рада встрече. Внешность Камиллы Яковлевны отличалась от внешности её дочери. Камилла Яковлевна имела типичную славянскую внешность.

Несмотря на ментальные проблемы, Камилла Яковлевна хотела общаться, что вызывало недовольство Ольги, которая скрывала свои эмоции за маской терпеливой невозмутимости.

– Как вас зовут, прекрасная девушка? – обратилась Камилла Яковлевна к Барбаре, и та поняла, что у её матери проблемы со зрением.

– Барбара, – ответила она с улыбкой.

Камилла Яковлевна присоединилась к ним, подъехав на инвалидной коляске к столу.

На столе уже стоял свежезаваренный чай в прозрачном чайнике и несколько маленьких чашек. Рядом с чайником на кружевной салфетке стояли пиалы со сладостями. Ольга предложила Барбаре кофе, но та отказалась.

Барбара не пыталась создать видимость того, что хотела бы поговорить с Ольгой наедине. Она использовала свой старый приём: когда что-то идёт не так, нужно не сопротивляться, а извлечь из ситуации всё возможное. Иногда даже маленькая деталь или случайно обронённое слово могут пролить свет на то, что казалось скрытым во мраке навсегда.

За столом Камилла Яковлевна вела себя непринуждённо и раскованно. Она пыталась шутить, считая свои шутки забавными, и часто хихикала. Она постоянно возвращалась к разговору о внешности своей дочери, утверждая, что знает, от кого та могла унаследовать такие черты, ведь муж Камиллы Яковлевны был русским.

Ольга не реагировала на это, вероятно, привыкнув к такому поведению и слыша подобное не в первый раз.

– А ваша внучка похожа на японку? – спросила Барбара, чтобы поддержать разговор.

Камилла Яковлевна оживилась.

– Нет, – отмахнулась она. – Я не хочу говорить об этой девочке. Ужасная девочка, просто ужасная девочка, – повторяла она, и её лицо стало печальным. – Ольга не занималась её воспитанием. Её нужно было держать в строгости, а Ольга всё ей позволяла. Вот она и выросла, – Камилла Яковлевна развела руками и бросила быстрый взгляд на дочь.

Камилла Яковлевна была недовольна своей внучкой. Хотя это можно было бы списать это на разницу поколений. Камилла Яковлевна ругала внучку, а о дочери Ольге говорила только хорошее, не переставая хвалить её.

Камилла Яковлевна взяла дочь за руку и нежно погладила её. Ольга никак не реагировала на слова и прикосновения матери, но потом вдруг потянулась к своему телефону и, позвонив по нему, попросила подойти сиделку матери – Марину Альбертовну, которая также являлась помощницей по хозяйству.