– Что ты, что ты! – замахала руками хозяйка. – От меня никто ничего не узнает. Я секреты хранить умею. Будут про Брежнева расспрашивать, скажу, что я глухая и ничего не слышала.

Контакт был установлен. Настало время переходить к цели визита.

– Эту штуковину дети вместо телевизора оставили? – спросил Агафонов, указывая рукой на театральный бинокль, лежавший на подоконнике.

– Угадал! – невесело согласилась старушка. – Вот скажи, за что мне такое наказание? Каждую весну привозят меня сюда и оставляют до поздней осени сад охранять. А какой с меня сторож? Прошлой осенью пьяный шел, руку между досок в заборе просунул и целую ветку облепихи отломал, чтобы по одной ягодке не отщипывать. Я на него закричала, так он на меня так рыкнул, что я от страха в туалете закрылась. Думаю: «Пропади оно все пропадом! Пускай все что хочет из дома выносит, лишь бы меня не трогал». Еще раз было – хулиганы шли и гнилой помидоркой прямо в окно мне кинули. Я даже выходить не стала.

– Да-а, – протянул Агафонов, – тяжело в деревне без нагана!

– Скажи, вы чего такой делегацией к Буржую приехали? Натворил он чего?

– Кто такой Буржуй? – не понял милиционер.

– Не прикидывайся, что не знаешь! Ты же из его дома пришел.

– У него фамилия Фурман, а не Буржуй.

– Откуда бы мне знать его фамилию? – удивилась хозяйка. – Я тут всем соседям от скуки клички дала. Буржуй – он крепкий хозяин. Каждый год что-то строит. Спрашивается, откуда у него деньги на доски и шифер? На стройке, поди, работает и тащит с нее все что может.

– Вчера он ничего не строил? – спросил Агафонов и почувствовал, как сердце веселее забилось, предвкушая удачу.

– Не до того ему было! – оживилась хозяйка. – Чего расскажу – не поверишь! Дом напротив его участка видишь? Тот, что через дорогу? Там живет черненькая такая женщина, я ее Врачихой зову. Она один раз на машине «Скорой помощи» приезжала. Муж у нее лысый, лет пятидесяти. Вахтовым методом работает. Спросишь, как я догадалась? Посиди тут в одиночестве с мое, обо всех все знать будешь. Смотри! Дом он сам не строил, работников нанял. Значит, деньги у него водятся, и деньги немалые. На садовый участок он приезжает только в мае и живет на нем недели две. Каждый божий день у него пьянка-гулянка, шашлык жарит, гостей принимает. На огороде палец о палец не ударит, все жена делает. Потом он месяц появляется только по выходным и исчезает на все лето. Осенью приедет на зеленой машине, урожай соберет и все, с концами, до следующего года! Жена у него каждый выходной здесь. Развратничает.

– Да ну! – Агафонов сделал вид, что удивился.

– Точно тебе говорю, так оно и есть! Если бы не знала, не стала бы зря на человека наговаривать. Врачиха с Буржуем шуры-муры крутит. Полюбовники они. То он к ней в домик вечером придет и до темноты останется, то она к нему, когда у Буржуя жены нет. Один раз, стыд сказать, какой разврат был. Видишь, у Буржуя на участке баня стоит? Стемнело. Они пошли туда вдвоем. Выходят. Он – в одних трусах, а она – в халатике. Их бы никто не заметил, да машина с моей стороны пригорка вниз ехала и фарами их осветила. Они от света увильнули и к нему в дом зашли, посидели немного и свет выключили. Скажи, это что, не разврат, что ли? У нее муж есть, у него – семья: жена, сын и дочка маленькая. Есть ли у Врачихи дети, не знаю. Приезжала какая-то молодежь, может, и ее детки, а может, племянники какие. Не знаю.

– Вчера она опять к нему ходила? – направил разговор в нужное русло Агафонов.

– Хуже! Вчера они все развратничали. Врачиха приехала с подругой, светленькая такая женщина, стройная. С ней мужик. Приехали они втроем на красной легковушке. Мужик шашлык пожарил, сели в домике, поужинали. Потом выходит светленькая, и этот мужик стал ее тискать на крыльце, обнимать. Любовник он ее, понимаешь?