– Что значит «у-у»? Так вы не врите, и двоек не будет, – улыбнулся Достоевский. – А если у кого-то будут трудности с пониманием материала, смело подходите ко мне, будем эти трудности преодолевать совместно… Это, собственно, все, что я хотел сказать в самом начале нашего знакомства. Точнее, перед тем, как начать с вами знакомиться.

Он подошел к столу, взял журнал, открыл его.

– Давайте так, ребята. Я буду называть фамилию и имя, а вы поднимайте руку, чтобы я мог на вас хотя бы пару секунд посмотреть и запомнить.

Когда прозвенел звонок с урока, ученики тут же окружили Достоевского, девочки даже пытались брать его за пальцы, поглаживая, мальчишки старались дотронуться плечом. Достоевскому было понятно их стремление: в школе было очень мало учителей-мужчин, а тут пятиклассникам подфартило – целый классный руководитель. Он улыбнулся своей догадке.

– А у вас есть жена? – спросила кто-то из девочек.

– Пока нет, – немного смутился Достоевский от вопроса, который обычно задают уже старшеклассники.

– А девушка? – допытывалась все та же невысокая, с толстой русой косой девчушка, он даже вспомнил, как ее зовут – Женя Давиденко.

– И девушки тоже нет, – уже с усмешкой ответил Достоевский.

– А дети есть? – вдруг спросила Таня Чихачёва.

Все притихли в ожидании ответа и смотрели на него кто с испугом, кто с настороженностью, а сама Чихачёва, как показалось Достоевскому, с легкой насмешкой. Тогда и Достоевский решил перевести вопрос в плоскость юмора.

– Тс-с-с! – он приложил указательный палец к губам. – Это страшная военная тайна.

Секундное замешательство, и класс взорвался веселым смехом.

– А ты чего? Тебе нельзя сюда! Ты плохо учишься, – услышал Достоевский недовольный грубоватый мальчишеский голос, отталкивавший от учителя одноклассника.

Он поднял глаза и посмотрел сначала на того, кто это сказал, затем на того, кому эти слова предназначались. Последним оказался Валя Ихменев. Он сразу загрустил, и Достоевскому показалось, что у мальчишки даже повлажнели глаза.

– Это почему же ему нельзя? – строго спросил Достоевский.

– А с ним никто не дружит. Он плохо учится, – объяснила Чихачёва.

– Ну, знаете ли, друзья мои, кто из вас как учится, будет ясно только в десятом классе, когда вы будете ЕГЭ сдавать. Если, конечно, оно до того времени доживет. Могу вам по себе сказать: я до шестого класса был еще тот лоботряс, а потом за ум взялся и закончил школу почти без четверок. В данном случае многое зависит от учителя. Если он интересно преподает свой предмет, и ученикам интересно. А если учитель работает спустя рукава, то и ученики учатся так же. Но, могу вам сказать, все учителя, которые будут вести у вас уроки, очень хорошие преподаватели. А по поводу того, что с ним никто не дружит, так вы знаете, у меня тоже друзей не шибко много, потому что у меня слишком много требований к ним.

Дети слушали молча, и так же молча слегка расступились, пропуская Ихменева поближе к учителю.

– Ты согласен со мной, Валя?

Достоевский в упор посмотрел на Ихменева, а тот волчонком, исподлобья глядел на остальных. Затем перевел взгляд на учителя и молча кивнул.

– Ну, вот и молодец! Дай пять! – Достоевский поднялся и протянул мальчишке руку.

Тот улыбнулся, торжествующе оглядев одноклассников, и протянул руку учителю.

– А теперь, друзья мои, отдохните перед следующим уроком.

Наша троица, рассекая толпы таких же прогуливающихся по многокилометровой Английской набережной, не спеша двигалась в сторону канала Маньян. Красивейшая улица, украшенная многочисленными отелями и дворцами, почти каждый из которых можно назвать архитектурным шедевром, даже университетским центром, тянулась вдоль лазурного побережья теплого моря.