Он уже открыл было рот, как в кабинет робко постучали. Новожилов нахмурился и не очень довольным тоном громко произнес:

– Да!

В кабинет протиснулась тоненькая фигурка. Присмотревшись, Новожилов узнал Наташу Краснову, врача-интерна из отделения Маргариты. Лицо у нее было озабоченным.

– Прошу прощения, Виктор Иннокентьевич! – торопливо заговорила она. – Но мне очень нужна помощь Маргариты Федоровны!

– Что случилось? – Ритка приняла сосредоточенный вид.

– Девочке из пятой палаты плохо. Катя Синицына, семь лет, с до конца не установленным диагнозом, помните?

Ритка кивнула с серьезным видом.

– Понимаете, с утра жалуется на слабость, два раза была рвота. Я решила посоветоваться с вами, а пока назначила…

Наташа перечислила свои действия, Ритка с самым внимательным видом выслушала ее, потом кивнула и сказала:

– Что ж, Наташа, вы все сделали правильно. Пойдемте, посмотрим. Виктор Иннокентьевич! – обратилась она к Новожилову. – Не хотите лично взглянуть? Та самая девочка, о которой я вам рассказывала вчера.

– Да, конечно! – Новожилов тоже стал само внимание.

Он поднялся из-за стола, и все трое вышли из кабинета. Главный врач запер дверь, и они направились в хирургическое отделение.

Катя Синицына лежала на постели под капельницей. Лицо девочки было бледным, русые, завитые колечками волосы намокли от пота. Маргарита Федоровна первой прошла к ее кровати, поздоровалась с Катей и принялась осматривать ее. Затем проверила систему, повернулась к Наташе и сказала:

– Добавьте в систему корденин и витамины. Состояние стабилизируем. Давно она чувствует себя плохо?

– Вчера вечером началась слабость, – ответила сама Катя. – И тошнило…

– Ничего, детка, это пройдет, – улыбнулась ей Старыгина. – Виктор Иннокентьевич, вы согласны?

– Конечно, все будет хорошо, – поддержал ее Новожилов. – Ты, Катя, главное, не волнуйся. Здесь такие врачи, что поставят тебя на ноги так, что ты даже не заметишь! Будешь и бегать, и прыгать, и танцевать!

– А откуда вы знаете, что я танцую? – удивленно спросила Катя.

Новожилов смутился. Он понятия не имел о том, занимается Катя танцами или нет, просто попал пальцем в небо.

– А у меня должность такая, – подмигнул он ей. – Мне положено все про вас знать! Ладно, девочки, поправляйтесь! – подвел он итог, и все трое вышли в коридор.

Когда троица остановилась у окна в коридоре, Маргарита Федоровна сказала:

– Случай сложный, неоднозначный. Девочка лежит у нас уже около недели, но состояние не нормализуется.

– Станислав Михайлович говорил, что считает целесообразным обсудить вопрос об операции, – добавила Наташа вполголоса.

Маргарита Федоровна сдвинула брови и покосилась на Новожилова. Тот пока никак не реагировал, лишь смотрел на своих коллег-подчиненных и слушал.

– А кто у нее родители? – тем временем обратилась Маргарита Федоровна к Наташе.

– Родители… – Наташа словно не ожидала такого вопроса и немного растерялась. Потом взгляд ее упал за окно, и она вдруг радостно воскликнула: – А вот как раз и они. Мама Кати и… – она чуть замялась, – и отчим.

Новожилов и Старыгина проследили глазами за взглядом Наташи. Из сверкающего черного джипа выходила стильно одетая женщина. Маргарита Федоровна тут же наметанным глазом оценила и фирменную одежду ее и спутника, и серьги с бриллиантами в маленьких ушах, и дорогой автомобиль. Затем обменялась с Новожиловым многозначительным взглядом и сказала:

– Что ж, Виктор Иннокентьевич, думаю, что вопрос об операции действительно нужно решать!

– Разумеется, если терапевтические методы не дают эффекта, – кивнул Новожилов.