Из-за отражения в воде казалось, что лес на берегу рос не только вверх, но и вниз. Лунная дорожка, прочерченная почти до середины, разгоняла влажный туман над водой, который легким одеялом окутывал воду. Ветра не было, тишину нарушали только редкие уханья птиц в лесу и тихий плеск воды у самого берега.

Они не стали подходить и заговаривать с ведьмой, чтобы не мешать ее приготовлениям. Остановились в стороне метров за десять.

– Анчута что-то не видать, – начала волноваться Нина, в который раз сетуя, что у нее с другом нет никакой связи для экстренных случаев.

– Странно, да, – согласилась Марийка. – Хотя может у него тут просто шашни с какой-нибудь озерницей.

– Озерницей? – приподнял бровь Александр

– Локальный вид русалок, в озерах живут. Разновидность низшей нечисти.

– Симпатичные?

– На любителя.

– А Анчут значит любитель? – хмыкнул Александр.

– Ну мало ли… Хотя сомневаюсь. Волосы у них длинные зеленые, но неопрятные… Кожа темная, скользкая, вместо классического рыбьего хвоста – ступни в виде плавников. Внешне вроде бы похожи на людей, но вместо крови у них как бы вода, и как дотронешься – холодные бр-р-р… Разговаривают на непонятном, птичьем языке. Платья носят сплетенные из водорослей. По ночам, при луне, выходят на берег и поют…

– Тихо вы! – шикнула на них Нина, – кажется начинается.

15. Глава 15.

‌‌4. ‌‌‌ ‌‌ ‌‌‌‌ ‌‌‌ ‌‌‌ ‌‌‌‌ ‌‌‌‌‌ ‌‌‌‌

Все двенадцать костров уже полыхали на берегу, ярко освещая берег и стоящую перед ними ведьму.

Антонина Ивановна стояла у самой кромки воды, спиной к ним, лицом к озеру.

Внезапно Нина уловила, как в ночную тишину начинает вплетаться песня. Сначала совсем тихо, но постепенно все громче и громче. Голос ведьмы креп, вода отражала, усиливала звуки, и вот уже казалось, что у песни нет источника, она как будто рождалось прямо из воздуха.

Постепенно, повинуясь ритму мелодии, ведьма на берегу начала свой танец. Движения сначала медленные и плавные становились все более размашистыми и резкими.

Огонь в кострах разрастался, достигая в конечном итоге совсем неправдоподобных размеров. Языки пламени отражались в воде, и Нина ахнула, увидев, что их всполохи больше не хаотичны и они вплетаются в рисунок танца, повинуясь жестам Антонины.

Ведьма входила в транс и вела за собой всех присутствующих на ритуале. Нина уже не в полной мере осознавала себя и происходящее, но изо всех сил напрягала волю, чтобы удержать сознание ясным и запомнить все до мельчайших подробностей.

Она уже не видела Марийку и Александра, больше не вспоминала про Анчута, все ее естество было захвачено мелодией голоса и ритмом танца женщины, творящей колдовство.

Магические силы, накопленные в этих местах веками, в толще воды озера, в вековых деревьях леса, пришли в движение и отдавали свою силу той, которая взяла на себя смелость их потревожить. Будь на месте Антонины не такая опытная колдунья, не справилась бы с таким потоком. Сила снесла бы ее как щепку в водопад, закрутив и растерзав в своей пучине. Но Антонина и вправду была могучей колдуньей, и ей действительно было что сказать потустороннему миру. Ну если не сказать, то спеть уж точно.

Собрав на кончиках пальце ровно столько силы, сколько ей было нужно: ни больше, ни меньше, ведьма перестала танцевать и вытянула руки перед собой, держа ладони параллельно друг другу. Между ними, Нина не уследила откуда, появилась та самая карта с изображением женщины.

Антонина сделала шаг веред ступая прямо в воду и наклонила изображение так, чтобы оно отразилось в озере.

Отражение появилось на водной глади, и подхваченное лунной дорожкой, понеслось вперед, стремительно увеличиваясь в размерах.