Он вошел внутрь, забрал из рук парня мобильник, положил в карман.

– Давай сюда всю наличку, – приказал Рабен. – Ничего плохого я тебе не сделаю.

Ему было не больше девятнадцати. Когда-нибудь и Йонас станет таким же.

– Пожалуйста, малыш. Не делай глупостей. Просто отдай мне деньги.

– Тут совсем немного. Все расплачиваются картами.

Он открыл кассу. Рабен выхватил несколько купюр.

– И ключи от твоей машины.

– У меня нет…

– Мы посреди леса. Не пешком же ты сюда пришел.

– Меня папа привозит, – прохныкал паренек.

Рабен возненавидел бы себя, но у него не было на это времени.

– Мне нужно выбраться отсюда.

Парень протянул руку куда-то под прилавок. Рабен не успел его остановить. К своему облегчению, он увидел, что в руке парня всего лишь ключ на кожаном брелоке.

– Хозяин держит на заднем дворе развалюху на всякий случай. Берите…

От стыда Рабен не мог пошевелиться.

– Вам лучше уехать, – сказал парень.

– Прости меня, – вздохнул Рабен.

Выйдя на улицу, он нашел за магазинчиком старый помятый «форд», завел его с третьей попытки. Стрелка датчика топлива нехотя поднялась до середины. Рабен развернул машину и медленно, аккуратно поехал в сторону Копенгагена.

У него теперь есть телефон и несколько сот крон. Ехать на этой машине можно будет минут тридцать, дольше было бы слишком опасно. Если в ходе учебной заброски он ограбил бы кого-то ради выполнения задания, то это могли счесть за обман. И сейчас, в реальной жизни, он тоже чувствовал себя подлецом.

Бук стоял в кабинете Грю-Эриксена и смотрел на экран телевизора. Главной новостью был вероятный провал антитеррористического законопроекта. И нового министра юстиции.

– Только что назначенный министром юстиции Томас Бук не преуспел в своих попытках создать альянс в поддержку комплекса мер, который, по словам премьер-министра, имеет жизненно важное значение для национальной безопасности.

– Ха! – Бук шумно выдохнул и засмеялся.

– Оппозиция обвиняет правительство в сокрытии ключевой информации, имеющей отношение к двум убийствам, предположительно совершенным террористами.

На экране появилась Биргитта Аггер с выражением праведного гнева на лице.

– В своем письме служба безопасности однозначно предупреждала Министерство юстиции о связи преступлений с террористами. Правительство ничего не предприняло, – провозгласила она.

– Да не знал я о том письме! – воскликнул Бук. – Я же говорил ей…

На манеже за окнами лежал иней, он покрывал и великолепные серые здания на острове Слотсхольмен. Бука опять привела сюда Карина, но он уже понемногу начинал ориентироваться в лабиринте коридоров, соединяющих его кабинет с фолькетингом и дворцом Кристиансборг. Возможно, в следующий раз…

– Как так вышло, что вы не видели письма? – спросил премьер-министр, в большей степени удивленный, чем разочарованный.

– Монберг изъял его из папки, а также кое-какие другие материалы, судя по всему. Биргитта Аггер прекрасно осведомлена, что я никогда его не видел.

Грю-Эриксен опустился в свое кожаное кресло, кивнул Буку на место напротив. Голубая рубашка без единой морщинки, элегантный галстук цвета красного вина, идеальная стрижка, волосок к волоску… Бук знал, что таким политиком ему никогда не стать.

– Но зачем Монбергу это понадобилось?

– Это было еще до его болезни. Мы не знаем.

Премьер-министр выглядел озадаченным.

– Случай совершенно необычный. И против правил…

– Он вам ничего не говорил?

– В моем присутствии Монберг ни разу не упоминал это дело. И с чего вы решили, что он должен был?

Бук смутился. Все-таки Краббе был прав: ему не хватало политического опыта, он часто попадал впросак.