– Могу я внести предложение? – перебил его Плоуг. – Давайте на время прекратим наше обсуждение. Подождем, пока полиция выяснит что-то еще, и соберемся снова ближе к вечеру. Возможно, тогда мы будем знать больше.

– Можете тянуть время сколько угодно, – буркнул Краббе, шелестя своими бумагами и убирая их в портфель. – Факты говорят сами за себя.

Биргитта Аггер помахала ему вслед рукой.

– Бук, этот глупец считает, что держит вас на крючке. Беда в том, что он прав.

– В этом вопросе мы должны быть выше политики. Почему…

Она смеялась, и не над Краббе, а над ним.

– В чем дело?

– Ничто не может быть выше политики. – Она допила свой кофе и встала из-за стола. – Если вы измените в нынешнем соглашении хоть одно слово, можете на нас не рассчитывать.

– Этого не произойдет, – твердо сказал Бук. – Я позвоню вам позже, чтобы получить подтверждение.

– Одно только слово… – И она тоже ушла.

Молчание через некоторое время нарушил Плоуг, сказав устало:

– Вам придется переписать законопроект и дать Краббе то, чего он хочет.

Бук моргнул:

– Что?

– Его партия давит на него, требует результатов. У Аггер нет ни единой причины, чтобы идти вам навстречу. Поэтому она просто бросит вас. Даже если вы добавите в текст лишнюю запятую. Она уже приняла решение…

Бук вспыхнул:

– Они что, сами вам все это сказали?

– Нет, – терпеливо ответил Плоуг. – Но я прав. Вы сами убедитесь в этом.

Лунд смотрела на сидящего напротив марокканца. Теперь он был одет в синюю тюремную робу. Тщательно расчесанная борода, на лице спокойствие, отстраненность и даже смирение. Должно быть, в собственных глазах он вел себя так, как подобает вести себя, попав в руки врагов. Рядом с ним сидел адвокат одной из юридических фирм, придерживающихся левых взглядов.

– Мой клиент готов сотрудничать, – заявил адвокат.

– Тогда пусть расскажет, что ему известно о Мусульманской лиге, – сказал Странге.

– Я услышал о ней только вчера, – ответил Кодмани. – Когда вы начали орать на меня.

– Видео, снятое этой лигой, было вывешено на вашем сайте, – указала Лунд.

Тут же заговорил юрист, зачитывая от имени Кодмани заявление:

– Мой клиент продает и издает книги, распространяя слово Корана. По закону он пользуется правом на свободу религии и свободу печати…

– Домой он это право не сумеет забрать, я думаю, – вставил Странге.

За односторонним стеклом стояли и наблюдали за ходом допроса Кёниг и Брикс. Лунд подумала, что ремарку Странге они вряд ли одобрили.

– Мой клиент создал веб-сайт как литературную платформу и международный форум. Он не несет никакой ответственности за то, что помещают пользователи на страницах его сайта. Он ничего не знал о видеоролике и никогда не побуждал никого к совершению террористических актов.

Глаза Кодмани были закрыты, он шевелил губами, – вероятно, молился.

– Складно говорите, – сказал Странге. – Мы же были в том потайном офисе в подвале. Мы прекрасно знаем, чем вы там занимались. Видео, листовки. Подстрекательство…

– Там нет ничего противозаконного, – возразил марокканец.

– Мы нашли ваши листовки рядом со второй жертвой. Ваш веб-сайт использовался для размещения видеозаписи, в которой снята женщина перед тем, как ее хладнокровно убили.

– Я не знал…

– Этого недостаточно! – Странге заговорил громче. – Да, у вас есть алиби, и мы не считаем, что вы кого-то убили. Но вы связаны с этим делом. Так что или начинайте говорить, или…

– Перспективы у вас плохие, – подхватила Лунд, глядя прямо в глаза Кодмани. – Очень плохие, и вы сами это понимаете.

Марокканец сплетал и расплетал пальцы. Адвокат склонился к нему и что-то зашептал.