– Ха-ха-ха! Вот будет шутка так шутка! – хохотал инспектор.

Я так и не понял, почему эта идея показалась ему столь увлекательной; со своей стороны я посчитал, что эта шутка – элементарное дурновкусие. Старина Пуаро действительно стареет, поэтому подобные шутки вряд ли могли доставить ему удовольствие.

Наверное, мое мнение было написано у меня на лице, потому что Джепп поспешил сменить предмет разговора.

– А вы слышали об анонимном письме, которое получил мусье Пуаро? – поинтересовался он.

– Позавчера я показал его Гастингсу, – заметил мой друг.

– Ну конечно! – воскликнул я. – Но оно совершенно вылетело у меня из головы. Дайте-ка вспомнить, о каком числе там шла речь?

– О двадцать первом, – сказал инспектор. – Именно поэтому я к вам сегодня и заглянул. Двадцать первое было вчера, и из чистого любопытства я вчера вечером позвонил в Андовер. Письмо действительно оказалось мистификацией. Там ничего не произошло. Окно, разбитое ребятишками, да парочка пьяниц и хулиганов. Поэтому на этот раз наш бельгийский друг оказался на ложном пути.

– Должен сказать, что меня это очень успокоило, – признался Пуаро.

– А вы ведь здорово озаботились этим письмом, правда? – эмоционально произнес Джепп. – Ерунда, мы каждый день получаем сотни подобных писем! Обычно их пишут люди, которым нечего делать и у которых слегка поехала крыша. Они не имеют в виду ничего плохого! Для них это своего рода развлечение.

– Наверное, с моей стороны было глупо воспринимать все так серьезно, – сказал маленький бельгиец. – Я попал пальцем в осиное гнездо[13].

– Ну, тут вы тоже слегка запутались, – заметил инспектор.

– Pardon?

– В двух поговорках… Ну да ладно, мне уже пора. Дела. Должен проследить на соседней улице, как будут изымать украденные драгоценности. Просто подумал, что заскочу на минутку и успокою вас. Жаль заставлять эти маленькие серые клетки работать впустую…

С этими словами и громким смехом старший инспектор ретировался.

– Старина Джепп не сильно изменился, а? – спросил Пуаро.

– Он выглядит сильно постаревшим, – ответил я. И мстительно добавил: – Поседел, как барсук.

Пуаро покашлял и сказал:

– Знаете, Гастингс, есть такая маленькая штучка… мой парикмахер – большой искусник… которая крепится у вас на макушке и на которую потом зачесываются волосы. Вы не подумайте, это не парик, но…

– Пуаро! – взревел я. – Запомните раз и навсегда, что я никогда не буду иметь дело с дьявольскими приспособлениями вашего мошенника-парикмахера. Что вам не нравится в моей макушке?

– Что вы, мне все, все нравится.

– Я ведь не лысею?

– Нет, нет! Ну конечно, нет!

– Жаркое летнее солнце там, где мы живем, заставляет волосы немного выпадать. Когда буду возвращаться, захвачу с собой хороший тоник для волос.

– Précisément[14].

– В любом случае, какое до этого дело Джеппу? Он всегда был чертовски нахален. И у него совсем нет чувства юмора. Он относится к категории людей, которые смеются, когда из-под садящегося человека убирают стул.

– Многие люди в этом случае рассмеются.

– Это совершенно бесчувственно.

– С точки зрения того, кто садится, – здесь вы правы.

– Ладно, – сказал я, постепенно успокаиваясь. (Должен признаться, что я очень трепетно отношусь к выпадению волос на своей макушке.) – Мне жаль, что это анонимное письмо ни к чему нас не привело.

– Да, в отношении его я здорово ошибся. Но мне показалось, что от этого письма пахло какой-то приманкой. А оказалось, что это обыкновенная глупость. Увы, я становлюсь старым и подозрительным, как та слепая собака, которая рычит без всякой причины…