– Отчего не поверить, я ж не слепой. Все во Фростпорте представляют, какая она с лица, и масти такой больше в мире ни у кого не бывает, только у морадийских королев.

Он замолчал, напряженно прислушиваясь к шуму за стеной. Там разгорелся какой-то спор, голоса перекрикивали друг друга. Вытер вспотевший лоб рукавом, перевел хмурый взгляд с бесчувственного тела на хлопотавшего над ним гостя.

– Я вот только никак не смекну: ты чего ее приволок-то? Задание что ли выполняешь для подполья своего? И думать не хочу, на кой бес вам живая принцесса, но вы б меня, ребятушки, не впутывали. Знал бы – на порог не пустил.

Наступив гордости на горло, Йожеф принялся упрашивать. Говорил, что не подготовился толком, а на улице все холоднее, и податься им некуда. Что ему немного надо: теплый угол, пока она не проснется, и какую-никакую одежку, не выгонит же добрый человек девчонку на мороз голой и босой. Достав из-за пазухи толстенький кошелек со сбережениями, порывался заплатить, сколько скажут.

Хозяин слушал, скрестив руки на груди, и молчал. Лишь качал головой и хмыкал недовольно.

– А утром я уйду, и забудем, что тут появлялся. Нам всего-то нужно не дать ей на трон сесть, ничего мы ей плохого не сделаем. Выручи, мы в долгу не останемся!

Признаваться, что никакое это не задание, и действовал он под влиянием минутного порыва, благоразумно не стал. Ему самому уже было ясно, насколько глупый совершил поступок. Но бросать на полпути еще глупее. Надо только пару денечков продержаться, связаться со своими, а там как пойдет...

– На вот, положи тут ее, на тюках с тряпьем, и накрой, – смилостивился хозяин и протянул ему колючий шерстяной плащ. – Сам ступай, обогрейся в кухне пока, трясешься как цуцик. Я все соберу, но на ночь не пущу, и не проси. Ты ж во дворце служил, дурень, не соображаешь, что устроит разъяренная магичка, когда очнется?

– Ну...

– Вот тебе и «му»! Ступай, кипяток сам найдешь, не шуми только. Роднулю мою потревожишь, сам будешь объясняться. А за девку не думай, сюда никто не сунется. – Он остановился в дверях, бросил на принцессу беглый взгляд и тут же отвел, словно боялся разбудить ненароком. – А вообще верное средство, чтоб не заняла трон – это если бы она вовсе не очнулась.

– Что ты такое говоришь! – возмутился Йожеф.

– Жди, говорю. И не отсвечивай, у меня там вечеринка. Попадешься – выручать не стану.

С адресочка он выехал со все еще обморочной принцессой, закутанной по глаза в потрепанное облачение Сестры вьюги и старую, но добротную теплую шубу, паспортом на имя Береники Ламм и самыми дешевыми билетами на паром до материка.

Облачение было призвано спрятать ее лицо и волосы, которые ни одна краска не возьмет, а за документ пришлось здорово раскошелиться. Не подделкой документик-то был, настоящий, и фотокарточка с печатью такая удачная, что лица толком не разберешь. Видно, что брюнетка молодая, кажется, красивая, даже на принцессу вроде похожа, а может и нет – слишком расплывчатая.

Он спросил из любопытства, кем настоящая Береника была.

– Не жужжи, ее никто не ищет, – коротко ответил хозяин, и Йожеф благоразумно оставил расспросы.

В качестве прощального подарка он получил бесплатный совет выехать из города до утра. Расчувствовавшийся Йожеф поклялся было, что до конца своих дней в долгу у хозяина останется, но тот отмахнулся.

– Ничего ты мне не должен, ини. Забудь, что мы когда-то были знакомы – и в расчете. А теперь беги и не оглядывайся: вас каждая встречная сволочь прикончить попытается, слишком много козырных интересов вокруг этой девицы спуталось. Подполье точно ее прикопать захочет, и не только, есть и другие до власти охотники. А роялисты с радостью тебя вздернут, если попадешься... да чего там, тебя что те, что другие не помилуют. Принцесса твоя тоже, как очнется, вряд ли поцелует, дурня такого.