Как ни странно, смущения я не испытывала — ни капли, ни грамма. Я нежилась под взглядом Эйдигера. Наслаждалась тем, как он сверкает восхищением, как лихорадочный румянец заливает щеки скандра, как каменеет его мощное тело.

Вархар пихнул старшего Мастгури локтем в бок, кивнул на мрагулов, словно напоминал — зачем они с соратником пожаловали в нашу скромную обитель.

— Да что им станется? Они же спрячутся от чего угодно! — отмахнулся Эйдигер и продолжил меня разглядывать.

— Простите? А что тут вообще происходит? — робко спросила я у старшего Мастгури. На лице скандра расцвела широкая улыбка, больше похожая на звериный оскал. Впрочем, я настолько привыкла к этой специфике мужчин из родной Академии, что почти не заметила разницы.

Эйдигер в один шаг очутился рядом, приобнял за талию, прижался горячим боком и пояснил:

— Видишь ли, зальсы — это раса магов. Они умеют выжигать внутренности изнутри. Особенно любят на чужих мозгах экспериментировать. На скандров их магия не действует. А у некоторых, возможно, просто и мозг найти целая научная проблема. Микроскоп нужен, и очень мощный. — Эйдигер многозначительно покосился на Бурбурусса, Лархара и младшего брата. Те насупились, гневно задышали, но промолчали. — Причем снаружи вроде черепушка в порядке — ни дырочки, ни трещинки, а внутри часть мозга тю-тю. Ну, вот этим бедовым и выжгли некоторые центры. Теперь собственной тени боятся. Что уж говорить про тени настоящих воинов.

Я обвела взглядом шкафы — они лихо пританцовывали на маленьких ножках, кровати — они просто ходили ходуном. Оценила панический страх на лицах двух мрагулов — они вжались в углы комнаты, словно пытались слиться с интерьером.

— А-а-а… Это вообще надолго?

Эйдигер небрежно пожал плечами, словно говорил о чем-то незначительном, обыденном.

— Понятия не имею. У варваров обычно заживает. Вот что делать с остальными…

— С остальными? — в ужасе уточнила я, воображая толпы таких же трясущихся как осиновые листья спортсменов.

— М-гу, — кивнул Эйдигер. — Досталось еще леплерам и сальфам. Местные медики вопросом занимаются. Но не знаю — выйдет ли что-то. Зальсы объявили нам войну. Завтра будем обсуждать условия их участия в Спартакиаде. Если победят Академии — хвостатые уйдут восвояси. Если хвостатые — придется отозвать своих воинов из магической полиции их мира. Таковы условия сделки.

— Значит, теперь все Академии заодно? — облегченно выдохнула я. Было страшно представить столкновение других сборных с нашей командой-армией.

Казалось, от сборных внушателей и аннигиляторов не останется ничего, даже мокрого места. Те, кто не пал в состязаниях, погибнут от страха или случайности, вроде очередного полета Сласиного спортинвентаря. Встречу с нашими «штангами», «булавами», «обручами» способны пережить только воинственные варвары.

А зальсам так и надо! Не будут чужие мозги выжигать! Отыграемся на них по полной! Еще пощады просить будут. На войне как на войне! Даже если это Спартакиада между армиями вузов и зальсами.

На меня накатил непривычный приступ злорадства — наверное, сказывалось долгое общение с варварами. Даже ладони сжались в кулаки, и недобрый смешок вырвался из горла. В последний раз я испытывала нечто подобное, когда Ламар «настраивал» установку для электроукалывания с помощью пленных крипсов. Тогда я едва не визжала от восторга и ярости.

— Ну да! — подтвердил Эйдигер и радостно подмигнул — похоже, одобрял мою реакцию.

— Простите? Вы звали на помощь?

Гвендолайн Эйр — белокурый и голубоглазый сальф, проректор Академии Внушения и Наваждения — мялся на пороге и опасливо косился на Вархара. На его лице отчетливо читалось, сколько счастья и радости испытал бы Гвенд, не встреться он со скандрами снова.