Ахнуть не успела, как меня и проректора подхватили таллины, унесли за ворота Академии.

…В самую высокую башню, над главным зданием, вел только один лифт. Здесь, надо всеми обитателями Академии, почти в облаках, работали медики.

Я неслась в больничное отделение, не чуя ног, задыхаясь от волнения, боясь не успеть. Как он там? Жив ли? Сильно ли ранен?

Между пальцами проскальзывали молнии, вспыхивали огоньки.

Как же быстро я вошла в полную силу!

Старшекурсники, что выносили нас с Вархаром с поля брани, дружно обсуждали «расцвет» моих способностей. Шептались, что на Перекрестье такое случается сплошь и рядом. Но только спустя несколько лет работы или учебы в Академии.

Наверное, так подействовал страх за мое несчастье, за моего варвара. Или ярость при виде крипсов. А может, и то и другое.

Я не только управляла электричеством, огнем и магнитным полем, как рукой или ногой. Я наконец-то научилась работать с информационным полем! Брала любые доступные для чтения сведения, а не только те, от которых хотелось плакать и смеяться одновременно.

Лифт взлетел до пятисотого этажа в одно мгновение. Даром что и до двухсотого в других корпусах приходилось ехать бесконечно долго. Хотя… Чему я удивляюсь? Чудо-лифт срочно доставлял пациентов к врачам, а врачей – к пациентам.

Перекрестье холла, один в один как на всех этажах вузовских корпусов, задержало меня на секунды.

На дверях висели таблички. «Кафедра исцеления и врачевания». «Больничное отделение».

Я бросилась в больничное отделение. Изо всех сил дернула ручку – и та оплавилась от огненного касания, бесформенным куском бронзы осталась в ладони. Отбросив его в сторону, я ворвалась внутрь отделения.

Разряды, потрескивая, скользили между пальцев, на ладонях плясало пламя.

Пока не успокоюсь, так и будет – пришла информация.

Я точно знала куда идти. Самая дальняя комната, за дверью, увитой рельефными узорами. Вьюны сплетались и цвели, символизируя жизнь.

Внезапно сзади окликнул Езенграс, задержал со своими новостями. Как будто они не могли обождать? Как будто он не нашел лучшего времени?

Я выслушала ректора в пол-уха и рванула вперед. Еще немного! Еще несколько шагов!

У двери в палату я притормозила, тяжело переводя дух.

Вдохнула поглубже, словно ныряла в прорубь, и вошла.

В самом центре комнаты, на постели, где легко раскинулись бы еще трое воинственных скандров, лежал Вархар.

В зеленой пижаме, прикрытый голубой простыней. Такой бледный. Такой неподвижный. Посиневшие губы, впалые глаза.

Я сглотнула слезы и бросилась к кровати своего наказания.

Разряды исчезли из рук, погасли шальные огни. Влага обожгла глаза, защекотала щеки.

Невдалеке от кровати спорили два главных медика Академии. Мастгури и его первый помощник – сальф Либорт Эйль. Либорт нарезал громадные круги. Как всегда, когда нервничал, вдруг поняла я.

Мастгури застыл, сложив руки на животе, и следил за коллегой так, как следит смотритель зоопарка за новой, любопытной зверушкой.

– Я сильнее, я и буду исцелять! – выпалил Либорт, слегка притормозив, и тотчас припустил в другую сторону.

– Ты сильнее, а я умнее, – парировал Мастгури, не сдвинувшись с места. – Я лучше управляю энергией жизни.

Я переводила взгляд с них на Вархара. Казалось, перепалка медиков может стоить проректору жизни. Казалось, каждую секунду синие круги под глазами моего несчастья темнеют, губы бледнеют, а кожа истончается. Я бросилась к медикам, собираясь вставить им мозги на место, даже если для этого потребуются все силы Малитани. Разряды заискрили между пальцами, ладони вспыхнули факелами, у висков зависли шаровые молнии.