- Чай, кофе? - поинтересовалась я автоматически и тут же выругала себя последними словами. Ну когда уже отучусь предлагать что-то из вежливости? Человек ведь может и согласиться. Охота лишний раз выглядеть идиоткой!

- Нет, спасибо, - отказался он, и я вздохнула с облегчением. Наверно, слишком явно, потому что Зотов посмотрел на меня ошарашенно.

- Ну все равно, пойдемте на кухню, а то в комнате беспорядок, я там работаю.

Вот так всегда! Вместо того, чтобы бродить из угла в угол и строить догадки, лучше бы сделала уборку. Беспорядок у меня там не потому, что я работаю. Он у меня там всегда. Впрочем, это смотря на чей взгляд. На мой, это творческая обстановка. По крайней мере, я вполне ориентируюсь и ничего не теряю. Гости, за исключением привыкшей ко всякому соседки, у меня бывают редко, а если и приходят, то обычно по предварительной договоренности, так что прибраться перед визитом у меня время есть.

- Скажите, Алла Валентиновна, - спросил Зотов, устроившись за кухонным столом на табуретке. - Вы давно в последний раз виделись с Андреем Корниловым?

- Упс! - сказала я.

2. Глава 2

Прежде чем вдаваться в подробности, стоит напомнить бородатый, как патриарх, анекдот.

Поручик Ржевский в дворянском собрании рассказывает, опять же, анекдот. «Господа, слушайте. Идут по пустыне пять, нет, десять верблюдов. И у каждого на горбу пять, нет, десять мешков с дерьмом». – «Ржевский, а в чем соль?» - «Никакой соли, господа, только песок, верблюды и дерьмо».

Так вот соль, а точнее, дерьмо всего анекдота в том, что Андрей Корнилов и был тем самым Геростратом, которого я уже шесть лет безуспешно пыталась забыть.

Мне исполнилось три года, когда моего отца посадили. Он работал прорабом на стройке, и на него, как водится, списали крупную недостачу. Через год в колонии произошел несчастный случай, и он погиб. Я его, разумеется, не помнила. У матери остался свадебный альбомчик и несколько мутных любительских снимков.

Как-то раз мы с ней поехали отдыхать на юг, в санаторий, и там она познакомилась с Эдуардом Анатольевичем, врачом-физиотерапевтом. Через полгода мы вернулись в Сочи и поселились у него. Мама и Эдуард поженились и стали жить-поживать, добра наживать.

Я росла самым обыкновенным сочинским ребенком, который, по определению, уверен, что весь мир отдыхает, развлекается и тратит деньги, и только местные обречены на каторжный труд. Училась средне, но не потому, что была глупой, а из-за фантастической лени. Выручала хорошая память и общая эрудиция: книги без разбора глотала лет с четырех. Мама с Эдуардом больше занимались собой и своими делами, чем мной, к тому же я была ребенком, в целом, беспроблемным. Учителя не жаловались, вела я себя прилично, особых притязаний на что-то у меня тоже не было. Зато была глубоко законспирированная личная жизнь, в которую я никого не посвящала.

Дело в том, что нравились мне исключительно мальчики, даже не смотревшие в мою сторону. Тех, которые смотрели, я просто не замечала. А в выпускном классе в нашу школу перешел Мишка Увалов и потратил почти целый год на то, чтобы меня завоевать. И завоевал. Обычно я на таких завоевателей внимания не обращала. Кто хоть раз отдыхал в Сочи, знает, какая там атмосфера, круглый год, а с весны до осени особенно: густая, насыщенная адреналином и телесным электричеством. Девочки взрослеют рано. Физически, разумеется, не умственно. С умственным развитием, похоже, наоборот выходит задержка. Невинность теряют бездумно и истерично, часто с первым попавшимся. Просто потому, что пора пришла. Потому что подружки уже… Я же с детства была упрямой, как баран, но в стаде идти не желала. Хотелось выбирать самой.