Вот в эту щель мы с Андреем и протиснулись. На площадке никого не было. Только где-то в дальнем конце, в бытовке, горел тусклый огонек. Осторожно, стараясь не хрустеть битым кирпичом, я пошла по дорожке к будущему дому, который возвышался уже этажей на семь или восемь. Подумав, Корнилов двинулся за мной.

- Ну а куда дальше? - поинтересовался он.

- Туда, - кивнула я на стройку.

- Совсем рехнулась!

- Тогда иди ты... - заорала я во всю глотку и осеклась.

Между плитами показалось что-то белое. На наше счастье, лаз был узким, а субъект - широким. Это дало нам фору. Топоча, как пьяный слон, я бросилась к заваленному тюками стекловаты подвальному окошку и нырнула в него.

Летела долго. Или так мне показалось. Сначала подвал осветился искрами, которые брызнули у меня из глаз, а потом все погасло.

10. Глава 10

- Аля, ты где? Ты жива?

Голос Корнилова доносился откуда-то сверху.

Я села и пощупала отчаянно болевшую голову. На лбу, прямо над бровью, выросла шишка. Во рту медно отдавало кровью. Провела языком по зубам - целы, зато губа раздулась, как подушка. Медленно поднялась. Руки и ноги двигались.

Ладно, значит, выживу.

В подвале было темно, света, который проникал сквозь узкое окошко под потолком, хватало только на то, чтобы разглядеть свои руки, поднеся их вплотную к носу. Руки, кстати, отчаянно зудели и чесались. Пошарив вокруг себя, я поняла почему. Стекловата! Она была здесь повсюду и, наверно, именно она спасла мне жизнь.

Надо сказать, что одно из моих первых сознательных воспоминаний как раз было связано с этим малоприятным стройматериалом. Мы еще жили в Питере, мама отпустила меня во двор гулять с соседской девочкой и ее бабушкой. Бабка была подслеповата и не углядела, на чем дети катаются с горки. А мы вытащили из горы сваленной у подъезда стекловаты по спрессованной пластине и отрывались вовсю. Скользит стекловата хорошо, да и сидеть на ней мягко. Зато потом...

- Алька, да что с тобой? Отзовись! Ты где?

В голосе Герострата звучал плохо скрытый страх, и я почти уже получила удовольствие, - как же, боится, не случилось бы со мной чего! - но тут же с прискорбием сообразила: все гораздо прозаичнее. Просто в данной ситуации ему уютнее вместе со мной. Не надо особенно думать, что делать, да и есть кого при случае обругать.

- Да здесь, - наконец снизошла я. - Ничего страшного, просто шишку набила. Что там?

- Не знаю. Никого нет. Вылезай!

Легко сказать - вылезай. Я на ощупь двинулась в ту сторону, где, по моим соображениям, должны были быть дверь и лестница. Дверь, точнее проем, и вправду обнаружилась, а вот лестницы почему-то не было. Точнее, она была, не наблюдалось только марша от первого этажа до подвала, но это было уже однофигственно.

Сказав пару нехороших слов, я вернулась в подвал.

- Ну что? - надрывался невидимый Герострат.

- Ничего. Я остаюсь здесь жить!

- Совсем сдурела?

- Да. Сдурела, - согласилась я. - С тобой не только сдуреешь, но еще и офигеешь, и охренеешь, и… Лучше сидеть в подвале, чем с тобой за компанию под пули лезть.

Наверно, это была не просто замедленная реакция, а ну очень замедленная реакция, но до меня только сейчас окончательно дошло, что стекло в машине разбилось не само собой.

- Ладно, Аль, не дури, вылезай, - Корнилов сбавил тон.

- Не могу! Вытащи меня.

Андрей свесился в окно по пояс, я встала на цыпочки и только-только дотянулась до его рук.

- Нет, так я и сам свалюсь. Там нет ничего? Ящика, кирпича?

Ничего там не было. Ни ящика, ни кирпича. Одна стекловата. Очень много стекловаты. Противной зеленой стекловаты. Которую мне пришлось таскать руками, а потом лезть на нее.