К сожалению, из окна на площадке разглядеть то, что творилось внизу, не удалось. Наш дом изначально строился для какого-то учреждения, и его архитектура просто потрясала своей глупостью. Потолки низкие, коридоры с неожиданными загогулинами, окна разных размеров и на разных уровнях. Лестничные колодцы в одних парадных выдавались вперед, в других наоборот были заглублены. Этот муравейник растянулся на целую трамвайную остановку, поэтому, даже сильно напрягаясь и вытягивая шею, я могла рассмотреть только пятачок перед входом.

С угрожающим скрипом подъехал лифт. Кнопки на панели были сожжены, стены исписаны матом и разукрашены похабными картинками, лампочка мигала, опасно повиснув из-под разбитого плафона на одном проводе. Дверь украшало изречение, жирно начертанное черным фломастером: «Тот, кто в лифте ссать горазд - сто процентов пидорас!» Вонючая лужа на полу это подтверждала.

Внизу мы застопорились. А что, если нас ждут? От парадной до парадной метров двадцать, не больше.

Пока мы стояли, не решаясь выйти, появился Саша. Увидел меня, кивнул приветливо. Даже не поинтересовался, чего это я околачиваюсь в чужой парадной. Вовремя мы! Интересно, что-то он скажет, обнаружив на полу в спальне стремянку, а на тумбочке у телевизора - банку из-под варенья?

Вслед за Сашкой вошел парнишка лет восьми. На руках он держал жирную рыжую таксу.

- Все, Томка, все, хватит гулять, - уговаривал он то ли ее, то ли себя самого, во всяком случае, такса не возражала. - Мама уже, наверно, волнуется.

- Мальчик, - набросился на него Корнилов. - Ты во дворе не видел случайно бежевую Тойоту?

- Бежевую? Тойоту? Во дворе? - обстоятельно переспросил пацан. - Не-е-е, не видел.

- А большой черный джип? Очень большой?

- Большой черный джип? Видел. У соседней парадной стоит. Как танк прямо.

- А сидит в нем кто? - это уже я подключилась.

- Не знаю. - Мальчишка пожал плечами, такса закряхтела. - Стекла совсем черные. А вам зачем?

- Хочешь заработать двадцать баксов?

Парень только глазами захлопал. Видимо, это выражало высшую степень готовности, потому что, поморгав, он деловито поинтересовался:

- А что делать надо?

- Выйди и прикрой нас. Ну чтобы мы за тобой проскочили, чтобы эти в джипе нас не увидели, - начал объяснять Андрей, протягивая мальчишке купюру.

Я засомневалась. Пацан маленький, щупленький, про собаку и говорить нечего. Да и светло еще. Это в Сочи темные ночи, а здесь в июне в девять вечера еще солнце светит. Но делать было нечего.

Такса Томка, сообразив, что ей предстоит еще одна прогулка, взревела басом, тяжело плюхнулась с рук хозяина на пол и с дикими воплями бросилась к двери. Бедные жильцы первого этажа, это ведь по два-три раза в день такую музыку слушать! Если кто-то и наблюдал за парадными, непременно должен был отвлечься на эту любительницу моциона.

Когда мы поднимались на чердак, я рассчитывала пройти по нему на другой конец дома, там лестница в торце и можно сразу выйти на соседнюю улицу. Теперь же нам пришлось перебежками пробираться вдоль стены. К счастью, под самыми окнами росли хилые кустики, в которые мы и нырнули. До угла оставалось уже совсем немного, когда в нашу успешную ретираду вмешалась судьба в лице некой вредной бабки.

- А вы что тут лазаете, хулиганье?! - взвизгнула она, по пояс свесившись из окна. - Как в квартиры забираться, высматриваете?

- Да тише ты, бабка! - зашипел было Андрей, но только сделал хуже.

Бабуля завыла на манер пожарной сирены. Люди начали останавливаться и вглядываться в заросли. У моей парадной, где горою темнел джип, началось какое-то движение. Продравшись сквозь ветки, мы надбавили темп и свернули за угол.