– Убийство, – сказал он. – Это чудовищно.

На прогулку Ингрид надела длинный легкий плащ.

– Продолжай, – сказала она и сунула руки в карманы.

– Все тело Аарона было обезображено.

– Как это?

– Тебе в самом деле нужны подробности? – спросил он.

– Странно, – сказала Ингрид, сдерживая улыбку.

– Что странно?

– Ведь ты терпеть не можешь насилие даже в кино, – сказала она.

– А ты врач, который при виде крови даже бровью не поведет, – договорил он за нее. – Но может быть, сейчас я это понимаю лучше.

– Что именно?

– То, что сказала мне Эстер, нисколько меня не шокировало. Возможно, потому, что это реальность. Просто реагируешь – и все. Как ты с пациентом в реанимации. Когда это на экране, всегда есть чудесная возможность отвернуться и не смотреть. А в реальной жизни…

Он замолчал.

– Ты не закончил, – сказала Ингрид.

– Это глупо, я понимаю. По данным источников Эстер, убийца перерезал Аарону горло, хотя, по ее словам, это еще мягко сказано. Рана была такая глубокая, что голова почти отделилась от тела. Еще ему отрезали три пальца. И еще отрезали…

– У живого или уже у трупа? – деловито, как настоящий врач, спросила Ингрид.

– Что?

– Я про ампутацию. Он был еще жив, когда ему резали пальцы?

– Не знаю, – сказал Саймон. – А это имеет какое-то значение?

– Может быть.

– Не понимаю.

Ласло остановилась и выполнила ритуал обнюхивания с проходящим мимо колли.

– Если Аарон был живой, когда его резали на куски, – сказала Ингрид, – значит его пытали, чтобы выудить какую-то информацию.

– Что за информацию?

– Не знаю. Но теперь никто уже не сможет найти нашу дочь.

– Ты думаешь…

– Ничего я не думаю, – сказала Ингрид.

Они снова остановились. Их глаза встретились, и на короткое мгновение, несмотря на шагающих мимо людей, несмотря на ужас, в котором они сейчас пребывали, он снова всем существом окунулся в этот взгляд, да и она тоже. Он любил ее. И она его любила. Просто, но то-то и оно, что у тебя это есть. У каждого своя работа, вы растите детей, и в жизни бывает всякое, и победы, и поражения, и ты как бы плывешь по течению, проживая свою жизнь, дни кажутся длинными, а годы мелькают быстро, и время от времени ты вспоминаешь, что надо остановиться и посмотреть на своего партнера, спутника жизни, просто посмотреть на того, кто бок о бок идет с тобой по безлюдной дороге, и ты понимаешь, как много вы значите друг для друга.

– Для полицейских, – сказала Ингрид, – Пейдж просто никчемная наркоманка. Они не станут ее искать, а если станут, то лишь затем, чтобы арестовать как сообщницу или за что-нибудь еще похуже.

Саймон кивнул:

– Значит, все зависит от нас.

– Да. Где убили Аарона?

– У них на квартире, в Мотт-Хейвен.

– Ты знаешь адрес?

Он снова кивнул. Адрес дала ему Эстер.

– Можно начать оттуда, – сказала Ингрид.

Таксист подъехал к двум железобетонным заграждениям, перекрывающим улицу, словно с той стороны шли военные действия.

– Дальше ехать не могу, – сообщил он.

Водителя звали Ахмедом. Он развернулся и хмуро посмотрел на Саймона:

– Вы уверены, что это здесь?

– Да.

Ахмед взглянул на него с подозрением:

– Если ищете, где купить, я знаю местечко безопаснее, чем здесь…

– Все в порядке, спасибо, – сказала Ингрид.

– Я не хотел вас обидеть.

– Все нормально, – сказал Саймон.

– Но вы же… мм… не станете из-за этого плохо оценивать мою работу, да? Только на одну звездочку?

– Чистые пять звездочек, брат, – заверил его Саймон, открывая дверцу машины.

– Мы дали бы шесть, если бы можно было[16], – добавила Ингрид.

Они выбрались из «тойоты». Саймон был в сером спортивном костюме и кроссовках, Ингрид – в джинсах и свитере. На голове у обоих бейсбольные кепки, у нее спереди написано классическое «Нью-Йорк янкиз»