А отец-то, кажется, в курсе происходящего. И одного со мной мнения о поведении девицы. Может, и Костику сочувствует. Или просто защищает, потому что родная кровь?

– Перестань, Вагиз, – запротестовала мама. – Хватит Лесю оторвой выставлять. Оба хороши, конечно. Я накажу ее…

– Знаю я твои наказания, – перебил ее отец. – Новую блузочку не купишь? Нет уж, отведи в кабинет. Я там с ней поговорю, как только здесь закончу.

И перевел зверский взгляд на Костю. Тот весь сжался на диване.

– Дядя, я же сказал, что Леська не виновата. Это все я. Не знаю, что на меня нашло, – заблеял, опустив глаза.

– Ильдар, документы давай. Почитаем вместе. Покумекаем, что дальше делать.

Ко мне папа обратился ничуть не ласковее, чем к нарушителям спокойствия. Для него я тоже объект воспитания, ничего не поделаешь.

Протянул ему папку и расположился в кресле. Интересно, отец снова орать будет или просто велит охранникам отвести Костика в подвал. Там у нас что-то типа камеры. Для спокойных раздумий о собственном поведении. Интересно, Леся там бывала? Часто или у мамы получается отстаивать ее?

Отец долго листал документы, ходя по комнате из угла в угол. Мы с Костей обменивались неприязненными взглядами. Да, я все еще злюсь, что не сплю сейчас.

– Ерунда, – папа захлопнул папку и кинул ею в меня. – Съезди завтра в магазин, договорись. Заплати, чтобы заявление не писали.

– А остальное? – немного удивился такому вердикту.

– С ментами я сам договорюсь. Костя, ты с завтрашнего дня выходишь ко мне в офис. Будешь все лето работать, если не можешь сам себя занять чем-то нормальным.

– Нет! – вскочил этот оболтус. – Ну, дядя Вагиз! Каникулы же!

Свой подзатыльник он все же выпросил. После этого сник, умолк и ушел наверх. Странно, но у него в доме имеется своя комната. У меня тоже. Но я предпочитаю жить отдельно. Но сегодня не уеду, пока отец не закончит воспитывать Лесю. Никогда мне его методы не нравились, а с Леськи станется разозлить его еще больше.

Леся

Тетя Разия проводила в кабинет. И принялась утешать. Не удивлена – меня так потряхивает, что это наверняка заметно. Но я попросила ее уйти. Не хочу, чтобы и ей досталось. Я осознанно нарушила запрет, и готова к наказанию. Все равно никто в доме не решится открыто прекословить дяде.

– Я тогда пойду… Ох, Леська! Ну зачем?! Что за подростковые протесты?! Не понимаю…

– Случайно как-то получилось, – пожала плечами и вымученно улыбнулась.

Она до сих пор не знает. И я не расскажу. Потому что не мое дело, что супруги доверяют друг другу. А что держат в секрете. Если бы тетя могла помочь – я бы на колени перед ней упала, умоляла бы. Но все бесполезно – будет так, как Вагиз Адилович решил. И это работает не только в доме, но и в его бизнесе. И для партнерских организаций. И среди друзей он верховодит. Вот и мой отец поддался этой сумасшедшей смеси властности, денег, харизмы и решительности. Правда, ни к чему хорошему это не привело. Ни его самого, ни маму. И меня погубит.

Память незаметно увела в прошлое. Всего пять лет прошло, а, кажется, что вечность. Дядя Вагиз стал захаживать к нам весной. А к осени уже превратился в самого желанного гостя. Мама выставляла на стол все лучшее и каждый раз старалась удивить. Просто потому что Вагиз Гаязов оцени инженерный талант отца. До знакомства с ним папа сидел в организации-наследнице какого-то НИИ. Мама там же бухгалтером. Теперь у них обоих появилась новая высокооплачиваемая работа. Мы переехали из тесной хрущевки в новостройку в хорошем районе, поменяли машину. А к началу учебного года мама накупила мне такой одежды, какую раньше я видела на других девочках или по телевизору.