– Откуда у тебя эта информация? – Делаю шаг вперед и стряхиваю с себя оцепенение.

Я вижу, как насмешливо ползет вверх уголок его рта, как собираются морщинки в уголках аметистовых глаз.

Двери лифта закрываются, оставляя нас с Кириллом наедине. Я попадаю в плен его мощной энергетики. Она стирает мое "я". Проходит асфальтоукладочным катком, перемалывает, подминает под себя.

Я думала, что прошла это. Повзрослела, забыла, научилась не реагировать. Была уверена, что похоронила все чувства к нему. А вот сейчас, ступая навстречу и останавливаясь на расстоянии меньше вытянутой руки, понимаю, что ошибалась.

Я, может, и выросла. И даже повзрослела. Только справиться с ураганом внутри себя, с лавиной вспыхнувших эмоций, с безумным притяжением к этому мужчине по-прежнему не в силах.

Меня штормит. Всего несколько секунд рядом с ним, а я словно переношусь в прошлое. В то самое время, когда боялась даже дышать в его присутствии.

– Что-то не так? – выгибает бровь Берсенев.

То ли отвечая на мой вопрос, то ли замечая мое состояние.

Резко отворачиваюсь. Не хочу, чтобы он догадался, что я чувствую в этот момент.

Кабина плавно начинает движение. Спускается на несколько этажей вниз, замедляется, а после вдруг неожиданно останавливается. Освещение гаснет.

– Что за... черт!? – отзывается совсем рядом голос Берсенева.

Нас накрывает ослепляющей темнотой. Или только меня? Я никогда раньше не застревала в лифтах, не страдала клаустрофобией, поэтому оказываюсь абсолютно не готова к тому, что последует дальше.

Секунда.

Вторая.

Третья...

И меня топит в неконтролируемом страхе. В нахлынувшей волне паники.

Дышать становится враз тяжело. Как будто кто-то выкачал из воздуха весь кислород. В висках начинает пульсировать. Грудь сдавливает невидимая удавка. Уши закладывает.

– Кирилл? – выталкиваю из себя с трудом, хватаясь за поручень.

Мысли превращаются в вату. Я не могу сформулировать предложение, о чем хочу попросить.

Горло перекрывает спазм. А в голове бьется одна мысль – выбраться отсюда! Неважно как. Лишь бы побыстрее.

Биться в двери, царапать стены. Как угодно. Только открыть эти чертовы створки и выскочить наружу!

Страх становится физически ощутимым. Он колотится внутри меня живой субстанцией, пускает холодные липкие щупальца по всему телу.

Это страшно.

Это жутко.

Это невыносимо!

Я начинаю задыхаться.

В ушах шумит, и во рту мгновенно пересыхает.

– Дина?! Дина, ты меня слышишь? – оказывается рядом Кирилл. Обхватывает мое лицо ладонями. Вглядывается, ослепляя светом фонарика. – Тебе плохо? Дина!

Мне плохо. Мне не просто плохо. Я едва сдерживаю себя, чтобы не заорать во весь голос, срывая связки, и не начать кидаться на стены. Никогда не думала, что клаустрафобия – это настолько зубодробительно.

– Дина, не молчи! Дыши, слышишь? Все в порядке. Все хорошо. Сейчас включат свет и мы выйдем отсюда. – Берсенев тянет меня на себя.

Прижимает к груди, заключая в объятия. Гладит руками мою спину, шею, зарывается пальцами в волосах. В нос бьет аромат дорогого парфюма с нотками морского бриза. Запах мужской кожи. Щеку колет двухдневная щетина. И на губах ощущается мятный вкус его дыхания.

Он шепчет мне что-то успокаивающее. Баюкающее. И сознание постепенно переключается на другую волну.

Я расслабляюсь в его руках. В легкие снова начинает поступать воздух. А внизу живота зарождается приятное тепло.

– Я рядом. С тобой. Не бойся, – шепчет прямо на ухо.

Свет в лифте вспыхивает так же неожиданно, как и отключался. Ослепляя в первую секунду. И открывая в зеркальном отражении стены пикантную картину.