На нем был одет модный блейзер черного цвета и темно-синие брюки, а смуглая кожа выгодно оттеняла его выгоревшие на солнце волосы, слегка вьющиеся на кончиках, и светло-зеленые глаза.

— Отлично выглядишь, рыжуля! — приветливо улыбнулся он, подойдя ко мне. — Мне же можно тебя так называть?

— Э-э-эм...

— Или сейчас из кустов вылезет твой зануда-начальник и запретит мне флиртовать с тобой?

При упоминании Родиона Геракловича улыбка сползла с моего лица. На перекошенных губах, должно быть, образовался злющий оскал.

— Не вылезет! Он вообще не будет присутствовать на выставке, — ответила я через губу. Внезапно мне захотелось что-нибудь пнуть.

— Да и ладно! Мы и без него неплохо оттянемся! — Марсель радостно пропел и подхватил меня под руку. — Давай я по-быстрому проведу тебе экскурсию. Родион сказал, тебе нужно будет отправлять фото и видео-отчеты, а еще руководить аукционом.

— Он так сказал? — опешила я. — Когда?

— Вчера вечером созвонились. Ты разве не знала?

— Нет, я с ним не разговариваю... или он со мной, — осеклась, нервно отмахнулась. — В общем, не заладилось у нас общение. Как-то так.

Марсель хмыкнул, странно посмотрел на меня, но ничего не ответил.

Далее он показал мне все скульптуры, вкратце рассказал историю их создания и на каждую озвучил стартовую стоимость.

Мелочь, если посудить.

— Боже, она просто невероятная, — пролепетала я, с интересом разглядывая полуобнаженную девушку в полный рост и с цветочным венком на голове.

— На тебя чем-то похожа, — подметил Марсель, чем вогнал меня в краску.

Я снова посмотрела на опечаленную "Нимфу", держащую у груди розу с острыми шипами и с застывшими слезами в глазах.

Эта скульптура больше всех мне приглянулась. Возможно, потому что она и впрямь была чем-то похожа на меня. Такая же несчастная и с израненным шипами сердцем.

— А я тоже могу участвовать в аукционе?

— Да брось ты! Думаешь, их кто-то выкупит? Да кому они нужны! — Марсель иронично усмехнулся и повел меня дальше за собой.

Мне не понравилось то, как он заочно обесценил такой труд. Да будь у меня лишние деньги, я бы всех их выкупила и раздарила близким.

Но меня волновала только одна и я могла себе ее позволить. Она бы отлично вписалась в нашу дачную обстановку. Я поставила бы ее напротив грядки с викторией и любовалась бы ею, качаясь на качелях.

— А здесь можно расслабиться и перекусить, — сказал Марсель, впуская меня в небольшое подсобное помещение, оборудованное диваном, столиком и монитором, откуда транслировалось все происходящее в главном зале.

— И все? Нас будет только трое? — поинтересовалась я, устраиваясь на диване.

— Двое. Я буду наблюдать со стороны, а дальше посмотрим по обстоятельствам. Возможно, кого-то придется вытянуть.

И Марселю действительно пришлось вызванивать подмогу.

В обед сюда наплыло столько народу, что было не протолкнуться.

Кто-то заходил просто перекусить, кто-то поглазеть из чистого любопытства, но большинство приходили к нам по рекламной наводке.

И людям было не все равно. Так же как и я они находили в этих скульптурах не только скрытый посыл, но и что-то прекрасное. А, узнавая об аукционе, обещали вернуться и поболеть за своих "фаворитов".

Позднее прибыла делегация журналистов и репортеров. Зал облюбовали телевизионщики. В одном из интервью даже я поучаствовала.

В шесть часов на местном канале вышли новости с упоминанием нашей выставки, а широко известные городские паблики также опубликовали статьи, посвященные "пыльному" аукциону. Благодаря такой шумихе о нас узнал буквально каждый житель города.