Я подалась вперёд, желая услышать продолжение.

— И что же было дальше? — моргаю несколько раз, с интересом заглядывая папе в глаза. — Расскажи!

Я была удивлена, что мама была девушкой из обычной семьи. Она никогда не рассказывала об этом. И более того, в это сложно было поверить. Благородству и грации, какими обладала Клара, могли позавидовать многие женщины, родившиеся в элитных семьях и воспитанные по всем правилам этикета.

— А дальше… — вдумчиво отвечает отец, — Спустя неделю нашего общения, я позвал ее на прогулку. Мы прошли пешком почти весь Лондон, беседуя обо всем на свете. Мне было интересно узнать больше о ее мире, так же как и ей было интересно узнать о моем. На второй такой же прогулке я порвал брюки о гвоздь, торчавший из здания, и Клара предложила мне помощь. Её мама, как оказалось, была швеей. Тогда я впервые увидел, где и как они живут. Одноэтажный дом в скромном районе Лондона с небольшим садом, где почти ничего не росло. В тот день я познакомился с её матерью, Изабеллой — очень экстравагантной и разговорчивой женщиной с ярко-рыжими волосами. Я так и не понял, как её отец, будучи абсолютно молчаливым человеком, женился на ней. Они были абсолютно разными. Но у Изабеллы, как и у Виктора, были золотые руки. И когда мои брюки были спасены, мы с Кларой выбежали, как парочка влюблённых, из дома и отправились в ночной клуб. Танцевали до утра. Пили вино, пели караоке, катались по ночному городу на моем кабриолете, и тем же утром, когда я отвез до дома, я отправился к отцу и со всей храбростью сообщил ему, что собираюсь жениться на Кларе. Эта новость была шокирующей для моих родителей, и отец сразу же запретил мне это делать. Но я был молод и упрям, хотел идти против системы, поэтому ежедневные скандалы не пугали меня. Я просто стал реже появляться дома, а когда мой дом достроили, мы с Кларой сразу же переехали туда и начали жить вместе. Да… — проговаривает еле слышно отец. — Мы были так молоды…

— Вот это да… — шепчу я, уставившись в одну точку перед собой. — Вы никогда не рассказывали об этом. В голове не укладывается!

— Не было повода, — с грустью улыбается отец. — Сейчас благодаря тебе я вспомнил многое из тех лет.

— Это очень романтичная история, — заключаю я, — о таких пишут в романах. Папа смеется.

— Мой отец бы заплатил сполна, чтобы эта книга не была ни на одной из книжных полок.

Мы хохочем вместе с ним, а затем я встаю с кресла и, приблизившись к нему, крепко обнимаю его.

— Спасибо тебе.

— За что, дочка?

— За то, что ты есть, — вполголоса говорю я, и, поцеловав его в щеку, выпрямляюсь. — Пойду проверю, как просохли мои эскизы, а завтра я позвоню Дюбуа и соглашусь на его предложение.

— Правильное решение, — одобрительно кивает отец. — Иди, дорогая.

Помахав ему напоследок, я выхожу в коридор и направляюсь в свою мастерскую уже в более приподнятом настроении.

10. Глава 9

Спустя пять дней

Холодными, словно лед, пальцами я прикасаюсь к атласной ткани платья-футляра и, сжимая застёжку в области рёбер, медленно поднимаю её вверх, превращаясь в идеальную фарфоровую куклу. Светские приёмы и благотворительные вечера всегда были неотъемлемой частью жизни для нашей семьи, и подготовка к ним, с выбором наряда, туфель и блюд на столе, обычно доставляла радость. Сейчас же, все эти хлопоты меня только настораживают, вызывают неприятные ощущения в теле и мысленно возвращают на закрытую вечеринку.

Бросив усталый взгляд на лежащую на кровати чёрную матовую коробку с выгравированным золотистыми буквами логотипом «Louis Vuitton», я медленно приближаюсь к ней и снимаю крышку, заглядывая внутрь. Стянув поочерёдно брендированные чехлы с туфель, я аккуратно ставлю их на мраморный пол и надеваю их. Ещё раз поворачиваюсь к своему отражению в зеркале и скольжу ладонями по талии, разглаживая малейшие складки на платье длиной до середины икры.