Арина замолчала. Встала с кровати, налила воды в стакан и долго пила, будто хотела этим простым жестом вернуть себе спокойствие.

Глава 14: «Тропа обратно домой».

Мария спокойно лежала на кровати, не спеша, прислушиваясь к тишине палаты, где царил мягкий полумрак. Она не торопила Арину, дожидаясь, пока та соберётся с мыслями и вновь вернётся к своим воспоминаниям. Казалось, между ними воцарилось редкое в своей искренности молчание, наполненное доверием, принятием и тихой грустью.

– А твоя семья? Как они, твои родные? – тихо спросила Мария, молчавшая всё это время.

Арина не сразу ответила. Легла на спину и уставилась в потолок. Казалось, будто на несколько секунд снова провалилась туда, где всё началось: и любовь, и боль, и разлука.

– С матерью к тому времени я уже начала переписываться, – наконец проговорила Арина, её голос звучал спокойно, с лёгкой отстранённостью, как будто она говорила не о себе, а о ком-то другом. – В письмах она не вспоминала ни о прошлом, ни о позоре. Такое впечатление, будто всего этого и не было вовсе. А о судимости она не знала. Ведь первое письмо я написала с фабрики. Наврала, что окончила швейное училище, и работаю швеёй. Она обрадовалась. Писала о погоде, о хозяйстве, о соседях. Обычные домашние письма. И я, знаешь, благодарна ей за это молчание. Наверное, потому, что сама тогда не была готова говорить.

Мария не перебивала, только чуть повернула голову, чтобы лучше видеть лицо подруги.

– Сестра уехала учиться на агронома, – продолжала Арина, – она у нас одна из всей семьи с высшим образованием. Умница, целеустремлённая. А брат жил с матерью в нашей квартире, устроился работать на комбинат и медленно начал спиваться. Поначалу по праздникам, потом всё чаще.

Я понимала, что помощи мне ждать неоткуда, если сама не вытащу себя из болота, никто не поможет. И всё же сердце тянулось домой, и я всё чаще думала о них.

Арина ненадолго замолчала, перебирая в памяти события прошлых лет.

– С фабрики я в итоге уволилась. Душа искала чего-то своего, уже тогда мечтала о своём деле. Хотелось открыть ателье, но сначала нужно было всё изучить изнутри. Устроилась в мебельное ателье, швеёй. Простая работа, но я старалась, вникала, задерживалась после смен, брала заказы на дом. Год проработала, и началась приватизация.

Глаза Арины блеснули воспоминанием. В её голосе зазвучала уверенность, энергия былых амбиций.

– Я уговорила наш коллектив отделиться. Собрание провели, проголосовали, создали своё ООО. Восемь человек нас было. Я вложила свои, честно заработанные деньги, а ребята на бумаге стали совладельцами. Всё бы ничего, но когда началась работа, и первые пусть небольшие, но пошли деньги, началось: каждому захотелось быть главным. Забылось, кто вкладывался, кто тянул?! Словно всё само собой возникло. Провела собрание, показала квитанции, чеки, договоры. Сказала просто: «Если хотите быть владельцами, возвращайте мне вложенное: аренда, оборудование, материалы». Посмотрели они друг на друга, переглянулись и отказались, но осадочек остался. Позже я оформила всё на себя. Так и стала единственным учредителем и директором. А ведь ещё год назад была там швеёй!

Мария едва заметно кивнула. Она понимала, что путь наверх редко бывает ровным.

– Старый коллектив разошёлся. Кто с обидой, кто с завистью. Не смогли принять, что я, такая же, как они, а стала хозяйкой. Зависть – страшная штука! А деньги, да… Они ведь не с неба падали? Это был труд, ночи без сна, глаза, опухшие от машинной строчки. Бывало, что на хлеб не хватало, а заказ сдать нужно. Рабочий день заканчивался, работники ушли, а я садилась за машинку и шила до утра. Помню, как сидела в ателье одна, ночь, тишина, а страха не было. Только стук иглы и мои мечты. А Витя спокойно спал и ждал, когда начнут валиться деньги. Но я настолько привязалась к нему, что об этом даже не думала, и обиды не было.