– Доброе утро, – приветствует меня Гаранин омерзительно бодрым голосом. Шеф не испытывает ко мне никакой жалости.

Он свеж, энергичен и зверски голоден. Его тарелка полна снеди.

Гаранин задумчиво смотрит на мое блюдце, где тоскует одинокая печенька, качает головой и перекладывает мне половину своего завтрака: ветчину, сыр и пару блинчиков.

Подумав, забирает блинчики обратно.

Оторопев, слежу за его манипуляциями.

Оказалось, он не пожадничал, а позаботился. Потому что уходит и приносит мне другие блинчики – с клубничным джемом и маскарпоне.

– Вы же сладкоежка, лучше попробуйте эти.

– Спасибо, – из вежливости ковыряюсь в тарелке.

– Выше нос, Нина, – приказывает шеф. – Нет ничего приятнее, чем встать рано утром и переделать все дела, пока голова свежая. Нас ждет интересный и насыщенный день.

Согласно киваю. Не буду же я с ним спорить, с жаворонком-маньяком.

Закончив с завтраком, идем на стоянку. Машина шефа похожа на инопланетный танк – большая и черная, с мордой странной формы.

Пока дошли, я замерзла. Утро, может, и прекрасное, но прохладное. А я, когда не высплюсь, всегда мерзну.

Меня бьет крупная дрожь, даже зубы клацают. Крепко сжимаю челюсти, чтобы шеф не услышал.

На мои плечи ложится тяжелая ткань. Гаранин галантно пожертвовал свой пиджак.

– Что ж вы так легко оделись, Нина?

Вот тебе и галантность. Без упрека обойтись не может.

Первый порыв – скинуть пиджак гордым королевским жестом. Но я не могу себе его позволить. Бормочу благодарность и осторожно закутываюсь.

Хороший пиджак. Подкладка шелковистая, еще хранит тепло тела шефа. И пахнет как он – имбирем. Я как-то разом просыпаюсь.

– Садитесь, – Гаранин распахивает для меня дверцу. Забираюсь, стукнувшись коленкой о порожек.

Шеф садится за руль, но прежде чем завести мотор, достает папки, перекладывает бумаги. Тщательно проверяет, все ли нужное взял. Изучает список дел на планшете. Еще и в толстенный бумажный ежедневник заглядывает.

У него как у пилота – предполетная проверка. Наверное, когда он выходит из дома, раз десять возвращается удостовериться, выключен ли утюг.

Шеф заводит машину и лихо выезжает со стоянки.

Ехать нам долго, надо, наверное, о чем-то с Гараниным разговаривать. Но тем для разговора найти не могу, хоть убей.

А вот шеф находит.

– Вот вы мне объясните, Нина, – начинает он с претензией, – Как так происходит? Почему стоит вам появиться на моем горизонте, как сразу случается какая-нибудь ерунда?

– Что вы имеете в виду? – спрашиваю осторожно, хотя уже догадываюсь об ответе.

– Елка. Бассейн. Подушка в морду, – перечисляет Гаранин.

Хм. Из новогоднего приключения он выбрал упомянуть елку, а не то, что перед ее падением случилось. Что ж, спасибо на этом.

– Не каждый раз, – поправляю его ради справедливости. – Один раз все нормально закончилось, когда мы с вами в коридоре встретились. Помните? Вы еще кофе наливали. Вы ушли живым и невредимым.

– Исключение лишь подтверждает правило, – отмахивается он. – Вы это все специально делаете?

Ну как ответить на такой дурацкий вопрос серьезно?

– Нет, конечно, – улыбаюсь – Просто вы подпали под влияние моей ауры.

– Что за ауры?

– Ауры, кармы… проклятия. Я девушка «ни дня без приключений». Я их к себе притягиваю. Вот и вас зацепило ненароком.

– Какого рода приключения? – Гаранин бросает на меня странный взгляд.

Он вообще понял, что я шучу? Или думает, что я свихнулась?

Но разговор завязался. Я развлекаю Гаранина историями из своей жизни.

Про розы рассказываю, про поливальную машину, про поганца-блогера.

Про то, как уснула в аудитории на лекции, препод меня не заметил, вышел и дверь запер. Мой телефон разрядился, на помощь не позвать. Так и пришлось ночевать на партах. Утром нашего старенького завкафедрой чуть кондратий не хватил, когда он в аудиторию зашел, а я, лохматая и помятая, восстала со сдвинутых стульев из-под парты.