— Чего надо? — недовольство в его голосе можно было черпать ложкой.

— Просим разрешения остановиться у вас на постой всего на одну ночь. Вы же видите какая непогода…

— Мы до завтрашнего дня не будем принимать постояльцев. Идите своей дорогой, у нас в деревне свадьба, не до вас, никто вас не пустит.

— Да мы не помешаем. Мы можем и в конюшне, и в сарае переночевать. Мы не станем обузой, — просил Колин, понимая, что Вира может заболеть. О себе он не думал. И как последний аргумент, добавил, — Мы вам заплатим, вы не думайте, что мы бесплатно!

— Да не нужны мне ваши деньги! — вспылил амбал. — У моей старшей дочери свадьба, вся деревня гулять будет. У нас не принято в это время пришлых привечать. Только сельчане могут находиться на нашей территории. Так что — проваливайте! — махнул он рукой.

“Дядька Потап, дядька Потап, беда!!!” — раздалось из-за дождя и все трое повернули головы на крик. К ним, прихрамывая, спешил длинный, как жердь, мужчина. Вода ручьём лилась по его одежде и волосам, но он, словно не замечая этого, только повторял: “Беда…”. Доковыляв, захлёбываясь словами, заговорил:

— Дядька Потап, Михусь, после того как отыграл на прощании Васяни с холостой жизнью, упился и уснул в крытой лодке. Ветер сорвал её с привязи и унёс по реке. А этот же гад теперь до утра не проспится, ему же всё одно, где дрыхнуть! — мужчина заламывал руки, только лишь волосы на себе не драл. — Что делать? Кто сегодня будет играть на свадьбе?

— Я могу… — посиневшими губами прошептала Вира, трясясь от холода и стуча зубами, — но её услышали все.

Наступившую тишину разбивали только раскаты грома, шум ветра и шелест дождя.

— Не, они же пришлые, — мотнул головой хромой и перевёл испуганный взгляд на дядьку Потапа.

Тот задумался на секунду, оценивающе глядя на ребят.

— Вы хоть на чём-нибудь играть-то умеете?

— Да, а я ещё и пою, — ответила на недоверчивый взгляд амбала Вира, и староста принял решение.

— Я сейчас провожу вас в комнату. Быстро приводите себя в порядок и идите к невесте. Пора начинать причитания. Поедите на свадьбе за столом, попеременно.

— Но как же… Ведь такого отродясь не было, чтобы пришлые во время свадьбы в деревне оставались и видели наши обряды, — охнул хромой.

— Петрась, запомни, они не пришлые. Они — дальние наши родичи из той семьи, что ушла в город. И не дай Онмот[6] кто узнает, что они чужаки! — староста потряс здоровенным кулаком перед носом односельчанина, и тот понятливо закивал.

— Зовите меня — дядька Потап, — с подозрением оглядев ребят, повернул голову в сторону открытой двери и проревел. — Доча, радость-то какая у нас: из города сынки наших родичей приехали воздать вам с Васяней уважение и пожелать продолжения рода!

Отодвинувшись в сторону, поманил за собой ребят. Наконец, замёрзшие и мокрые они вошли в тепло дома. Помещение было убрано цветами и разноцветными лентами. Огибая помещение по трём стенам, стоял длинный стол, оставляя середину большого зала пустой. Вокруг него суетились женщины, расставляя посуду и поднося праздничные блюда. Староста вёл ребят на второй этаж под их любопытными взглядами. Заведя в комнату, шёпотом начал говорить:

— Дальше по коридору комната, там вас ждёт моя дочь и её подруги. Музыка должна быть слезливой. Она прощается с беззаботной жизнью, выходя замуж. Когда придут за ней, играйте что-нибудь тихое и нейтральное. За столом — разберётесь. А уж когда все будут навеселе, можно и плясовые исполнять. Свадьба до утра гуляет. Как народ будет расходиться, уходите и вы, мне лишние вопросы от односельчан не нужны.