Зачем такому ангелу, как малая, Федя Белый? Ответ один: нахрен он ей не упирался.

Но с резью меж ребрами бороться все сложнее. Белый физически чувствует, как со скрипом едет крыша. Подыхает он.

Если разобраться, не было ведь ничего. Нет ничего. И не будет. Подумаешь, пару раз столкнулись. Не говорили ведь толком. Она к нему на «Вы». А он к ней — по имени отчеству, потому что ближе нельзя.

Внедорожник мчит по трассе, сворачивает на заправку. Самое время, чтобы залить в бак топлива, потому что после может и не оказаться свободного времени. Слава уже выдал пару распоряжений, надо выполнять.

Белый стоит в очереди. Слушает голосовые сообщения. Соображает, по какому делу помчит в первую очередь.

Ее голос ему чудится. Допрыгался, Белый. Поймал все ж глюк.

И далеко не сразу Федор понимает, что нужно обернуться.

Хорошо, что слева прилавок. Получается вцепиться пальцами в металлическую полку.

Черт, девочка, как ты здесь…?

Говорить не может. Все слова забываются. Только ее имя разливается сладостью во рту.

А сейчас она сидит в его машине. Как чумной, смотрит прямо перед собой. И ничерта не видит. Хорошо, на тачке вкруговую понатыкано датчиков. Федя хоть сможет понять, если появится угроза столкновения с попутными автомобилями.

На спидометре цифра не поднимается выше сорока. Федя и сам охреневает от такой скорости. Зато он выигрывает время наедине с девочкой.

Рука все же срывается. Ползет к острой коленке, на которой лежит тонкая ладошка.

Белый не дышит, когда длинные пальцы расправляются и с готовностью обхватывают его руку.

— Вы мне ведь позвоните, Федор Львович? — тихий вопрос отрывает Федю от бездумного разглядывания полупустой трассы.

Белый поворачивает голову. Сталкивается с карим взором волшебных глаз. Ловит немой укор и надежду.

Ждала? Его? Белого?

Он не верит в реальность. Кажется, что это его больная фантазия расшалилась.

Что видит малышка в его глазах? Что ты видишь во мне, родная?

Федя тянет хрупкую ладошку на себя. Жадно целует тыльную сторону.

Сладкий аромат дурманит, шибает прямо в голову. Эта девочка — не его наказание. Она — его наркотик. И вряд ли Белый когда-нибудь «слезет» с него.

Надия подсказывает, куда ехать, где свернуть, какой поворот не пропустить.

Федя молча слушает ее голос. А руку не выпускает. Потому что знает, он сдохнет без этих хрупких пальчиков. Он держится за них, как за соломинку. И тонет. Уже утонул.

Мозгом Белый понимает, что Варгинов не обрадуется внезапному появлению Феди на собственной территории. И даже то, что Белый помогает Сюзанне Эдуардовне, не прокатит. По большому счету, Федя мог бы вызвать эвакуатор. Да Варгинова и сама могла это сделать. Но нет, Белый буксирует кабриолет мамы Надии до самого дома.

Охранник пропускает их за ворота, на частную территорию. Белый усмехается, понимая, что мужик уже докладывает начальству о появлении гостей.

Федя помогает девочке выйти из машины. Все-таки джип у Белого громадный, а Надия — невысокого роста.

С жадностью Белый впитывает то единственное касание хрупкой ладони к самому центру груди. Девочка держится за него, пока он ставит ее на землю.

Не отпускает рук. Больше положенного держит. Не позволяя лишнего, но и не отстраняясь.

Запрокинув голову, малышка смотрит на него. Тень от кепки падает на ее лицо. А взгляд горит, изучает его, будто рентгеном просвечивает.

Что ты видишь в моих глаза, родная? Видишь, как тону? Как подыхаю?

Второе, более запретное и непозволительное прикосновение.

Федя просто проводит костяшками пальцев по румяной щеке. Мимолетно. Но касание обжигает.