— Спасибо мама. — Катя вздохнула.

— Кать, тут Женька приходил. В дом побоялся зайти, видно, стыдно ему. Спросил, где ты, я сказала. Хотел, чтобы дети домой вернулись. Данька-то вышел к нему, а Аринка ни в какую. Сказала, что не хочет его больше видеть. Видать, слышала наш разговор-то.

— Мама, пожалуйста. Не надо о нём пока. Не готова я, — взмолилась Катя.

— Прости меня дочка, дуру старую, опять тебе больно сделала... — мать всхлипнула.

— Ну, что ты мама, ты у меня совсем не дура и нестарая. И больно не ты мне сделала. Не расстраивайся родная, всё хорошо будет. Не плачь...

— Не буду, не буду. — пообещала мать и добавила, — Ты только звони, дочка.

— Хорошо мама. Я вам завтра позвоню. Привет детям и отцу передай. Скажи им, я скучаю.

— Хорошо, передам. До завтра милая...

— Пока, мам, — Катя положила телефон и закрыла глаза.

Там во сне было так хорошо. Ещё всё впереди. Их с Женькой любовь только зарождалась, раскрывалась, как цветок на солнце. Ещё не было предательства, обиды, непонимания. Не было всепоглощающего чувства пустоты и этой чудовищной боли, разрывающей грудь, мешающей нормально дышать. Слёзы опять побежали из-под закрытых век, одна за другой скатывались на подушку. А в голове один и тот же вопрос, как такое могло произойти с ними, с ней?

Новый телефонный звонок.

— Да, алло, — голос Екатерины дрожит от сдерживаемых рыданий.

— Кать, как ты систер? — голос Арсения, Катя не ожидала услышать, но была рада. Они были очень близки с братом.

— Сенька, — ахнула женщина, — как же я рада тебя слышать.

— Катюнь, мне мама позвонила, сказала, вы разводитесь. Ну как же так, а? Что у вас там произошло систер? Неужели развод — единственный выход? Простить совсем никак, да Кать?

— Сень, так он и не просит прощения. Он просто ушёл к молодой любовнице. Представляешь, она ребёнка от него ждёт! — Катя всхлипнула, — Я не понимаю, за что он со мной так? Что ему не хватало? Не понимаю?

— Странно, всё это, Кать. Я думал, что крепче вашей любви и быть не может. Может все же это ошибка?

— Ну какая ошибка, Сень. Он мне сам сказал, что она беременна от него, — простонала Екатерина.

— Понятно. Держись, сестрёнка? Слушай, а может мне к тебе приехать? — голос Арсения был наполнен неподдельной тревогой и заботой.

— Я не знаю Сень. Я пока никого не хочу видеть. Плохо мне Сень. Всё поверить не могу, что это происходит со мной.

— Я приеду. Ты только не падай духом. Ты же у меня боец систер! — Принял решение Арсений, — жди, я скоро приеду. Всё кончай плакать и иди умывайся. До встречи...

— До встречи, Сень...

Звонок Арсения, его поддержка немного взбодрили Катю. И она, улыбаясь сквозь слёзы, пошла в ванную. Принимала душ, думая о брате.
Сеньку призвали в армию сразу после института. Вернулся он оттуда уже с невестой. Погостили молодые у родителей полгода. Сыграли свадьбу, и отбыли на родину Сенькиной жены. Оксану мать воспитывала одна, и девушка очень переживала за маму. А Сенька не мог допустить, чтобы любимая горевала. Вот с тех самых пор Арсений и жил во Владивостоке. Вначале трудился инженером на заводе, а потом открыл небольшую автомастерскую. И вместе с Оксаной растили дочку. Оксанка работала в бухгалтерии на том же заводе, где раньше трудился Сенька и, само собой, помогала мужу.
Екатерина уже лет пять не видела брата и очень по нему скучала.

Молодая женщина вытерлась пушистым полотенцем, взяв фен, подошла к зеркалу. Критически осмотрев себя, произнесла: — М-да, видок у меня ещё тот.

Выглядела Катя действительно не лучшим образом. В зеркале отражались искусанные губы, бледное лицо и потухшие измученные глаза.