— Нет, — слышу отрывистое и жесткое.

Я с шумом выдыхаю, резко вскидываю взгляд на Женю, чтобы понять, о чем он вообще говорит?

— Что нет? — переспрашиваю с удивлением.

— На все нет, — пожимает он плечами и наливает в свой бокал вино, а мне сок.

— Ты, кажется, не понял, — вновь начинаю злиться. — Я тебя не спрашиваю, я просто ставлю перед фактом. Мне не нужно твое прощение. Я вообще извинилась для проформы…

— Я не о прощении говорю, — прерывает Тарасенко. — Я никогда не держал на тебя зла, потому что сам виноват в том, что случилось, и ты была вправе меня обвинять. Я сказал «нет» на другое. Ты никуда не поедешь, развода не будет. Я привез тебя в Новосибирск, чтобы ты попрощалась со своими родными, закончила все дела. Завтра мы возвращаемся в Москву, а через несколько дней, как только я улажу еще кое-какие проблемы, мы уедем в Испанию. Точка.

Пока я как рыба открываю и закрываю рот, чтобы подобрать слова, Женя, улыбнувшись, продолжает:

— И давай уже закроем эту тему. Лучше поужинаем, а то ты, наверное, и не ела толком, учитывая то, что в столовой устроила. И да, с охраной я поговорил. Эти идиоты просто слишком много на себя взяли. В этой стране всегда так. Заставь дурака богу молиться, он весь лоб себе расшибет! Не переживай, теперь они будут к тебе относиться как к моей жене, со всем почтением.

— Вырубать тоже с почтением будут? — уточняю со смешком и неверием в происходящее.

На что Тарасенко морщится, а на его лице играют желваки. Но взгляда не отводит.

— Если понадобится для твоей безопасности это сделать, то вырубят.

— То есть мое мнение тебя не интересует?

— Почему же, очень интересует, — Женя вновь вскидывает на меня уверенный взгляд. — Но с того момента, как ты согласилась выйти за меня замуж, все, что связано с твоей безопасностью, я решаю сам. Я твой мужчина, я обязан о тебе позаботиться.

Почему-то становится весело от такого заявления. Широко улыбнувшись, я чуть подаюсь вперед, чтобы объяснить своему мужу простую истину:

— Мы что, в средние века вернулись? Тарасенко, очнись, на улице двадцать первый век. Равноправие. Закон един для всех. То, что мы поженились, не значит, что я превратилась в бесправную овцу.

Взгляд моего мужа становится раздраженным. О, неужели я смогла его вывести хоть немного? А то уже достала эта его самоуверенность и показной мачизм.

— Крис, ты действительно не понимаешь, как сильно подставил тебя твой шеф? — зло цедит он сквозь зубы.

— О чем ты? Кто меня подставил? — я все еще веселюсь, не представляя даже, что расскажет мой муж.

И он не заставляет себя долго ждать.

— О вас ходили слухи, что вы любовники, и Маркелов не опроверг этот слух, а даже подтвердил, чтобы тебя никто не трогал. Когда Лисовские узнали, что он проворовался, он смог выторговать для себя и своей семьи наилучшие условия. Но не для тебя. Тебя он защитить не смог. С него бы все равно потребовали отступные, и именно тобой он хотел откупиться. Он не просто хотел тебя под своего дружка подложить. Понимаешь, о чем я? В твоей голове очень много важной информации, для Лисовских это не секрет. Тебя бы поимели, вытащили всю инфу, а затем… скорее всего, слили бы в назидание твоему же шефу. Я по своим каналам это пробил. И он это знал. Но делал вид, что еще торгуется, что пытается что-то сделать. Хотя ни хрена он уже не мог сделать. Сам облажался и тебя подставил, старый жадный дурак! А ты, наивная простота, еще и помочь ему хочешь! Он и в Москву тебя не просто так отправил: это было требование Лисовских, чтобы он не сбежал. Если бы я не вмешался, тебя бы уже там к рукам прибрали, и неизвестно, что было бы дальше!