– Все хорошо будет, Ксень, – Ваня в очередной раз от дороги отвлекся, улыбнулся ласково, насколько мог, положил руку на ее колено, сжал немного, погладил большим пальцем нежную кожу. Она кивнула. Не верила, но кивнула.

– Они просто не знают тебя. Никто тебя не знает, поэтому… – ей было невыносимо стыдно за родителей перед Ваней. Перед самым лучшим в мире мужчиной.

– Ты знаешь – это главное. Мне больше ничье одобрение не требуется.

Он честно ответил, она это прекрасно знала. Откинулась в кресле, голову запрокинула, глаза закрыла, постаралась успокоиться… В голове такой сумбур творился. Сотня вопросов, миллион мыслей.

– Если что, я у Марины поживу, она пустит… – поняла вдруг, что она сама решение приняла – уходить из дому – не спрашивая у Бродяги, примет ли, хочет ли… Испугалась почему-то.

Они в этот момент как раз на светофоре притормозили. Ваня глянул на нее, не понимая, что говорит, потом…

Рукой за шею ее к себе притянул, уткнулся лбом в ее лоб, грубо все это делал, но он иначе не умел, она это знала прекрасно.

– Глупостей не говори. Я квартиру начну искать. А пока у нас побудешь. Кир поймет… Все будет хорошо.

Кивнула, как могла, дальше ехала, уже неотрывно на него глядя. На свой выбор. Свой единственный возможный правильный выбор.

***

Настоящее…

– Такая же, – воспоминания того ухода у обеих женщин перед глазами промелькнули. Обеим тогда было очень сложно. Обе долго шли к прощению. Обе до конца так и не простили, но приняли... То, что они разные, что они никогда не станут единомышленницами в некоторых вопросах, но любить друг друга они могут невзирая на это.

– Спасибо, – Нина все поняла, смирилась, кажется. Сменила оборонительную позицию – у дверного косяка, на позицию принятия – прошла вглубь комнаты, села на кровать.

– Мне отец сказал, что ты думаешь о всяких глупостях…

Ксюша хмыкнула. Надеяться на то, что Нина не узнает, было бы слишком наивно. С другой стороны... Отец правильно поступил. Ведь первая порция возмущения и отрицания досталась ему. Он, наверное, уже и успокоить ее успел… Слегка.

– Это не глупости, мам. Я думаю о том, чтобы родить от Вани.

– Зачем? Зачем себя мучить… И ребенка? Это ведь жестоко, Ксения. Сознательно рожать, когда знаешь – он не узнает, что такое любовь родного отца.

– Ты говоришь так не потому, что так думаешь. Просто не считаешь мое поведение правильным, вот и давишь на эгоистичность…

– А какая разница, почему я так говорю? Важно, что тебе ответить нечего…

Ксюша усмехнулась, чемодан закрыла наконец-то, на пол спустила, потом же рядом с матерью села, положила голову на ее плечо, прикрыла глаза, позволила приобнять себя, по голове погладить.

Это удивительно, но язык может жалить в самое сердце, а руки одновременно лечить самые глубокие раны.

– Мне нужен маяк, мам. Иначе унесет...

Дальше спорить Нина не стала. Поняла. Прекрасно поняла. У нее ведь был свой маяк – своенравная Ксюша. Та, которая выросла совершенно на нее не похожей, но самой близкой, самой родной.

И что бы в жизни ни происходило – у Нины был маяк. Потеряй она его… Даже думать не хотела, что с ней случилось бы.

– Значит, воспитаем… Надеюсь, в Веремеевскую породу пойдет…