Я как раз вытянула руку, чтобы поймать такси, но… именно в тот момент из ниоткуда пришла мысль, что садиться в него мне явно не нужно.

Не знаю, почему. Просто предчувствие, что-то на уровне противных мурашек по коже, которые не уходят. Но машина затормозила, едва я махнула рукой, деваться было некуда. Да и предчувствие в последнее время игралось со мной в странные игры.

Я хлопнула дверцей, машинально сказала водителю адрес и, пристегиваясь, взглянула на себя в отражении окна. Немного уставшая. Волосы выбились из пучка. Но в целом ничего критичного.

– Поехали, – он тронулся с места.

В салоне играло радио: что-то легкое, попсовое, но я не слушала слова. Мысли были где-то между кофейней, рисунком и тем загадочным мужчиной. Я не приходила после в кофейню, было много работы. Выполнить которую заказчик попросил «еще вчера». Пахала как проклятая, рисуя анимешных героев для какого-то сайта, но выполнила все в короткий срок, и заказчик остался доволен результатом. Как раз сегодня вечером я была решительно настроена пойти в кофейню. Если снова встречу мужчину, то… кивнула сама себе и усмехнулась. Точно подойду! Плевать, если будет неловко, но зато перестану каждый день грызть себя мыслью: «А что, если бы я подошла?..».

Мы выехали на широкую улицу и машин вроде было немного, но водитель предложил короткий путь, а я зачем-то согласилась. Поэтому он свернул куда-то между районами, где дороги узкие, а светофоров нет.

Телефон вдруг завибрировал, сразу прочла сообщение от подруги:

«Спасибо еще раз за документы, очень выручила. Кстати, забыла тебе сказать. У нас в студии есть вакан…»

Я не успела дочитать.

Все случилось в одно мгновение…

Глава 5

Визг шин, свет фар и противный скрип металла… Он нещадно ударил по ушам: страшно, гулко и до мурашек противно. Воздух в салоне практически сразу наполнился запахом гари, бензина и… адской боли.

Я почувствовала резкий удар в бок авто, словно гигантская рука снаружи швырнула нашу машину. Меня прижало к двери, ремень впился в тело, и все вокруг закружилось… Мир стал черно-красным калейдоскопом.

Мысли не успевали за телом. Я хотела крикнуть, но из горла вырвался только сдавленный хрип.

Полетели осколки, а в ушах не прекращался гул… Машина завалилась набок и, наконец, прекратила движение. Я пыталась шевелиться: руки не слушались, а ноги не чувствовались вовсе. Лишь боль в боку отрезвляла разум – горячая, жгущая, живая. Я живая… кажется…

Что происходит? Где я? Это сон?

Я ощутила, как что-то горячее стекает по лбу, но глаза застилала мутная пелена. Снова с отчаянным рвением попыталась пошевелиться – не смогла. Тело будто и не мое было вовсе – болело, жгло, пекло, словно меня поместили в раскаленную духовку…

Где-то вдали слышались крики людей, но казалось, будто сквозь очень плотную вату в ушах. С губ, хотя я очень старалась, срывались только всхлипы. Даже не плачь, просто… тихие и жалкие стоны…

Машина все это время скрипела, как будто ее сжимали в кулак, а я не знала, не понимала, кричу ли, хриплю ли, или только думаю, что кричу. Все смешалось в одно неразборчивое пятно…

Я не хочу умирать. Я… я только начала жить!

И тогда словно выключатель щелкнул. Боль заполнила собой абсолютно все, каждую клеточку, косточку и захлестнула с головой, как океан. Последним, что я почувствовала, – было отчаяние. Леденящее и липкое. Как будто все внутри оборвалось.

***

Я лежала на кровати, укутанная в белоснежные простыни, которые почему-то казались тяжелее свинца. Воздух в палате чувствовался непривычным – стерильным, холодным и чужим.