— Ты так и не открыла его.

— А? Что? Кого? — я с трудом сфокусировалась на Уильяме. Нет, серьёзно, моя матушка сказочно умеет выедать мозги, не делая при этом ничего особенного. Просто примерка платья, что такого, да?..

— Подарок, Аннабель, — он кивнул на продолговатую синюю коробочку в моей опущенной руке. Только тут я сообразила, что всё это время продолжала сжимать её. И потянулась, чтобы открыть, но спохватилась в последний момент.

— Спасибо, — я протянула подарок обратно, — но я не могу его принять.

— Ты даже не знаешь, что там, — нахмурился герцог.

— И знать не хочу. От тебя я подарки больше не принимаю.

— Создатель, Аннабель! — Уильям взмахнул руками и остановился, повернул меня к себе за плечи. Грубовато вообще-то. — Что с тобой стряслось? Ты же побыла в плену всего ничего, но успела бы так измениться…

— О нет, Уильям, я не изменилась. На мой взгляд, изменился ты, — жестко припечатала я. Наверное, моя агрессия происходила из недовольства излишним общением с модистками и усталостью, особенно моральной. Я не должна была так резко негативно реагировать, но как-то закипела прямо моментально. Герцог не хотел забирать подарок. А я всё держала его между нами, уже и рука уставать начала. — Но на самом деле никто не изменился. Просто я, наконец, рассмотрела тебя хорошенько, обнаружила некоторые, скрытые ранее, нелицеприятные детали. И поняла, что не хочу связывать с тобой свою жизнь.

Уильям смотрел на меня, не моргая, на щеках играли желваки, мне стало не по себе.

— Аннабель, — холодно выплюнул он, — ты знаешь, как я хорош в фехтовании. А теперь скажи, кого мне придётся убить на дуэли за твою благосклонность?

Я потеряла дар речи. Создатель… Да кто же такой этот человек?! Я его совсем не узнаю! Неужели и правда думает, что убив того, в кого, как он подозревает, я влюблена, сможет завоевать меня обратно? Создатель, какой же бред! Да он совсем не думает обо мне, лишь о своей личной выгоде! Мол, если избавиться от второго претендента, то мне ничего не останется, как...

— У меня нет никого другого, — сухо ответила ему, — просто не хочу быть с тобой.

— Ты лжёшь! — зарычал Уильям и навис надо мной.

— А тебе так сложно признать, что дело не в наличие соперника, а в твоих личных качествах? Пусти! — Это он схватил меня за руку и больно сжал. Думаю, не заметил этого, просто от переизбытка эмоций так получилось. Потому что сразу, как только я заныла, отпустил, словно обжёгся.

— Из-за какой-то идиотской таверны… Не думал, что ты столь придирчива… — Его голос звучал так, словно он безмерно разочарован. Даже лицо отвернул и губы поджал. Ха! А краем глаза следит за моей реакцией! Манипулятор!

— Во-первых, — вдохнув-выдохнув, спокойно заговорила, — я не придирчивая, ты прекрасно знаешь. Хотя учитывая, как много я сама не знала о тебе, то может и про меня что-то важное тебе не известно или известно ошибочное.

О, да-а-а… Он ждал истерики, полагаю. Или какой-то иной бурной реакции. И тогда стал бы успокаивать меня поцелуями, как делал всегда, если я проявляла излишние эмоции. Но мне вдруг стало почему-то отвратительно… Он ведь просто затыкал мне рот приятным ему самому способом.

— Во-вторых, — не меняя тона продолжила я, — та таверна была не идиотской, по крайней мере до того момента, пока ты ни с того ни с сего не разрушил там всю мебель. Но я не стала бы тебя за это винить, переволновался всё же за моё здоровье, объяснимо. Что не объяснимо, так это твой категорический отказ платить за свои деяния. Причём тебя это никак не обанкротит, ты больше спускаешь на ненужные мне подарки еженедельно, а хозяйку таверны, скорей всего, твоё поведение обрекло на верную голодную смерть. Но для тебя оказалась важнее уязвлённая гордость.